Семь дней страсти

Как только он вышел на солнце, как только ветер наполнил легкие свежим воздухом, терзавшие его воспоминания исчезли. Он взял Синтию за руку и быстро пошел к тропинке.

Если бы она не прикоснулась к нему, они, возможно, все еще прятались бы за той дверцей в стене. Она была так близка к пику страсти. Он бы заглушил ее крик поцелуем. И возможно, снова подвел бы ее к кульминации, на этот раз с помощью языка.

Но нет. Упасть на колени… Это не выбор.

С трудом сглотнув, Ланкастер внимательным взглядом окинул окрестности. Он тщательно осмотрел перспективу, чтобы успеть увидеть силуэт шпиона, но вокруг не было ни души. Они были совершенно одни.

Как только в поле зрения появилась тропинка, Синтия оставила Ланкастера и побежала к ней. Испугавшись, что она кого-то заметила или что-то услышала, он мчался за ней, пока их головы не скрылись в высокой траве.

– Почему ты остановился? – набросилась на него с кулаками Синтия.

Ланкастер оттолкнул ее руки, но она еще сильнее застучала кулаками по его груди.

– Ублюдок!

– Стоп!

Господи, она была теперь сильнее, чем десять лет назад. Ему, наконец, удалось схватить ее за руки.

– Ты, – выдохнула она, – ты просто остановился.

– Я знаю. Прости. Клянусь, мне очень жаль.

– Но почему?

Она освободила руки и отступила. Правду рассказывать нельзя, во всяком случае, всю правду. Поэтому Ланкастер сказал:

– Я не должен был делать этого, и ты это знаешь.

– Но ты делал это. Такое объяснение не принимается.

Синтия запнулась на последнем слове, которое дало свободу слезам. Она заплакала.

– Не плачь, – замотал головой Ланкастер. – Синтия, мне очень жаль. Не плачь.

Она застонала от бессилия и попыталась вытереть слезы, но они все равно струились по щекам.

Когда Ланкастер приблизился к ней, она попыталась снова ударить его, но он заключил ее в свои объятия и прижал к себе.

– Прости, мне не следовало это делать и не следовало оставлять тебя в таком состоянии.

Синтия покачала головой, шмыгнула носом и приглушенно спросила:

– В каком состоянии?

Ник закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он не собирался отвечать на этот вопрос.

– Синтия, мы не женаты. Мы даже не обручены. Я не должен прикасаться к тебе даже сейчас.

– Не надо опекать меня, Ник, – прервала его Синтия. – Я хорошо знаю, что все, что делают в браке, можно делать и без него.

– Но это не оправдание, Син.

– Но и неправильного в этом ничего нет.

– Конечно, есть!

– Ой, неужели? И я, надо полагать, первая женщина, к которой ты когда-либо прикасался?

– Я… – простонал Ник, – я не…

– Ладно, отпусти меня.

Ланкастер отпустил ее.

– Ник, – начала Синтия, но потом замолчала. Она вздохнула и шумно выдохнула. – Разве ты не хочешь быть счастливым?

Он хмуро посмотрел на нее. Так вот какой у нее вопрос? Что за чушь!

– Конечно, я хочу быть счастливым, А что, разве кто-то не хочет?

Синтия очень медленно уперла руки в бока и посмотрела ему прямо в глаза:

– Если это так, то почему ты женишься на женщине, которой даже не нравишься?

– Мне нужны деньги. Очень нужны.

– Не пытайся рассказать мне, что ты не смог найти наследницу, которой хотя бы нравится твое общество. Ради всего святого, Ник, ты очаровательный, симпатичный и… – она раздраженно махнула рукой.

Он мог рассказать ей. Он хотел все рассказать кому-нибудь. Перед ним была женщина, друг, которая просила его рассказать правду. Вся эта история словно сжигала его изнутри.

Ланкастер нашел плоский камешек, поднял его и бросил в тихую водную гладь. Море сегодня было спокойным и гладким, как стекло.

– Хочешь знать правду? – спросил Ланкастер и уголком глаз заметил, как кивнула Синтия. – Когда я унаследовал титул виконта, мне открылась безжалостная картина. Моя семья находилась на грани разорения. Отец никогда не говорил об этом, никогда не ограничивал нас в расходах. Без преувеличения, это было ужасно. Теперь уже ни у кого не было сомнений в размере моего долга. Всего несколько месяцев потребовалось светскому обществу, чтобы понять, что мне нужна богатая наследница. Но мне было только двадцать три года, поэтому я сопротивлялся почти целый год. – Ланкастер тихо рассмеялся. – Но сопротивление было бесполезным. В прошлом году я встретил Имоджин. Она красива, умна, независима и остроумна. А ее отец хотел завязать отношения с титулованной особой. Я не…

Николас потер виски и задумался, как лучше это выразить словами. «Я не привередлив». Неловко говорить такие слова женщине, с которой ты практически занимался любовью. Синтия повернулась к воде и ждала.

– Я люблю людей, как ты сама сказала. Я подумал, что мы с Имоджин хорошо поладим. Я подумал… Ха! Я подумал, что мы станем друзьями. Как ты и я.

Синтия мельком взглянула на него и снова стала смотреть на море.

– Я поговорил с ее отцом. Я сделал предложение, и она его приняла. Но потом наши отношения стали медленно портиться. В конце концов, мне кажется, она захотела, чтобы я узнал правду.

– Какую правду?

Синтия обхватила себя руками и наконец посмотрела ему в лицо.

– Что она любит другого человека.

– Кого? – На лице Синтии застыло недоверчивое выражение, и это немного успокоило уязвленную гордость Ланкастера.