Семь дней на любовь, предательство и революцию

Где-то далеко внизу на соборной площади бродили маленькие люди. Фонари и их мерцающий свет, и правда, всё изменили. Дома, улицы, весь город вокруг собора и сам собор — всё это казалось гигантской декорацией к бесконечному спектаклю, где актёры давно забыли свои роли, но продолжают играть, сами не зная зачем и с какой целью они это делают.

— Попасть сюда и была твоя мечта? — с любопытством спросил Дмитрий.

Они стояли плечом к плечу, облокотившись на перила, осматривая с высоты древний город, где-то ярко освещенный, где-то погрузившийся во тьму.

— Да. Но у меня есть ещё одна мечта. Большая. Настоящая, — серьёзно ответила девушка.

— Поделишься?

— Хочу вернуться в деревню, где родилась. Купить светло-жёлтый домик под горой. Чтобы за домом росли кипарисы с цикадами. Хочу много детей. Хочу, чтобы на участке был ручей с ледяной прозрачной горной водой. Хочу оливковый сад. И чтобы было кого любить, — она украдкой посмотрела на Диму, — и чтобы любили меня. Без этого всё это не имеет смысла, — София оттолкнулась от перил, сделала шаг назад и повернулась к Дмитрию

— А ты? О чём ты мечтаешь? Скучаешь по родине?

— Я? — Дмитрий задумался. — Я не знал своих родителей. Меня в приюте воспитали чужие люди. Добрые хорошие люди. Но обратно в детский дом я не хочу, — он усмехнулся и тоже отодвинулся от парапета. — Я не знаю, что такое родина. У меня никогда не было своего дома и своей семьи. Были друзья, двор, где мы играли, было место, где я прятался, когда хотелось побыть одному и подумать о чём-нибудь важном… — он подумал, стоит ли ей всё рассказывать и не удержался: — И ещё у меня была мечта — написать книгу о том, зачем мы живём, зачем рождаемся, любим, умираем. Есть ли в этом какой-нибудь смысл…

— И что тебе мешает это сделать? — спросила София.

— Сначала нужно разобраться самому, — ответил Дмитрий и рассмеялся. — Это дело на многие годы. Точнее, на всю жизнь, — он сделал несколько быстрых шагов вдоль парапета, остановился и вернулся к Софии: — Хотел бы каждый день приходить утром в библиотеку. В тишине переворачивать страницы древних рукописей, на которые и дышать страшно. Спрятаться там от всех в глубине веков, пытаясь разобраться в самой большой тайне человечества.

— Спрятаться от всех… — разочарованно повторила за ним София. — Не понимаю, какой в этом смысл? Всю жизнь просидеть в пыльной библиотеке? Мечтаешь о славе? — спросила она. — Хочешь, чтобы на улице узнавали?

— Нет-нет! — воскликнул Дмитрий. — Не ради славы, не ради премий и аплодисментов. Писатель, как и ученый, и музыкант, и художник, работает не ради этого. Он, как альпинист, соревнуется только с вершиной и самим собой. И если что-то и хочет доказать, то только самому себе… — Дмитрий посмотрел на расстроенную Софию и улыбнулся. — А о домике под горой я тоже мечтаю. Когда есть такой домик, то, может быть, и эти знания не нужны. Особенно, если есть хороший камин и большой сад. И, наверное, нужна та, с кем будешь гулять по этому саду, — добавил он и, набравшись смелости, чуть касаясь талии, притянул девушку к себе. — Бог создал мужчину и женщину и поселил их в райском саду… Но они потеряли своё счастье.

Прожектора на крыше и фонари внизу на площади несколько раз моргнули и погасли. На несколько секунд статуи и шпили спрятались в кромешной тьме. А потом чёрные облака на небе будто специально уплыли в разные стороны, и прямо над собором появилась огромная круглая луна. Похожая на только что пожаренный, блестящий от масла блин, она залила всё вокруг жёлтым призрачным светом. Луна была так близко, что, казалось, ещё чуть-чуть и она зацепится за острые шпили храма.

— Адам с Евой не были счастливы в райском саду, — прозвучал голос из полутьмы.

Дмитрий и София обернулись. Кроме них на крыше был только один человек: старичок в сутане с длинной палкой, на которую опирался.

— Простите, — произнёс Дима, — это вы нам?

— Да, вам. Вокруг же больше никого нет, — незнакомец кивнул, приветствуя их — Прошу прощения, но вы так громко разговаривали, а здесь так тихо…

— А почему вы уверены, что те первые люди в раю — Адам с Евой — не были счастливы? — не дослушав извинений, спросила София.

— Тот, кто создал этот мир, тоже думал, что достаточно создать двух людей и поселить их в раю, где нет бед и несчастий. Где не надо думать, как добыть хлеб насущный. Где не надо трудиться, переживать, беспокоиться о чём-то. Создатель решил, что это и есть счастье, — объяснил старичок. В лунном свете хорошо было видно его смуглое, с сетью морщин у насмешливых глаз, лицо. — Но оказалось, что этого мало. Чтобы увидеть свет, нужна тень. Без этого люди даже в раю не могли понять, что счастливы. Поэтому Творец оправил их на Землю. Они узнали, что такое печаль, что такое борьба и что такое боль. Только здесь они смогли понять, что такое счастье. И что такое любовь, — старик хитро посмотрел на Дмитрия и добавил: — Осталось понять, зачем всё это было нужно. Как только люди это поймут, они вернутся в тот райский сад.