Семь дней чудес

– Хочешь? – повторил Боря и увидел, как в узких щелках Глеба забился острый блеск.

– Ты? – Глеб презрительно смерил его глазами.

И тут Боря понял: он сделает то, что решил!

– Я, – сказал Боря, и его вдруг понесло. – Я получу лайнер, если ты мне отдашь за него.., знаешь что?

– Что? – надменно спросил Глеб. Но Борю это уже не смутило: он теперь знал, как с Глебом говорить и что от пего требовать.

– Подводную лодку! Отдашь или пет?

Глеб молчал и не смотрел на него. Он смотрел, как Вова быстро складывает парашютики и всовывает в крошечные ранцы за спиной человечков.

– Отдам, – сказал Глеб, не оборачиваясь.

– Точно?

– Да, – подтвердил Глеб, сдаваясь.

Да, да, он сдался. Он почти сдался ему!

Кто думал, что так получится? Прекрасно!

Боря где-то читал: бывают такие минуты, когда человек решает по-другому повернуть свою жизнь. Такая минута для пего настала! Он вдруг понял причину всех неудач и горестей: слишком мягкий, робкий, податливый у него характер.

Хватит быть сопляком! Хватит унижаться перед всеми! Они привыкли, что он робок и трусоват? Он будет другим. Главное – ничего не бояться. Надо обмануть? Обманывай. Надо хитрить? Хитри!

Хватит бояться! Хватит дрожать!

И они будут уважать его, остерегаться. Пальцем показывать будут: вон Боря прошел, Боря Крутиков… Ему все трын-трава!

Он будет таким. Будет. И не когда-нибудь, а сегодня.

Сейчас. С этой вот секунды.

Такова была его клятва.

Боря подошел к Вове. Тот уже поместил в лайнер всех человечков. Всех, кроме одного. Наташка с Митей и Витей продолжали искать его.

ВОВА ЦЫП-ЦЫП-ЦЫП

Боря присел возле Вовы и потрогал двигатели лайнера, они были еще теплые. «Будь хитрым, – приказал себе Боря, – хитрей тебя никого пет!» Когда Андрей отошел в сторонку, Боря быстро спросил:

– Хочешь, я дам тебе за него что-нибудь? – И чуть не сказал: «Цыпленок».

– Нет, – ответил Вова. – Он ведь не совсем мой…

– Брат еще сделает.

– Думаешь, это так легко?

– Ничего я не думаю, я предлагаю тебе…

Вдруг над ними появился Андрей.

– Что это он тебе предлагает? – спросил он у Вовы, и Боря незаметно толкнул его коленом, чтоб молчал.

– Да просто так, – сказал Вова.

Андрей пристально посмотрел на Борю. Лоб у Андрея был напряжен. Уж очень он воображал в этой летной кожаной куртке, хоть вся она была потерта и поломана в сгибах. А хитрости – ни на грош!

– Ну смотри… – сказал Андрей сквозь зубы.

«Проваливай отсюда и не распоряжайся, – подумал Боря и, сунув в карман руку, нащупал твердого человечка, запутавшегося в нитках-стропах. – Вот как про этого парашютиста ты ничего не знаешь, так и про все другое не узнаешь… Ясно? А самолет скоро будет мой…»

Вот бы сказать это вслух – глаза б у того на лоб выскочили! Но разве хитрые так поступают?

Все стали расходиться. Глеб придержал рукой Борю и сплюнул тугой струйкой:

– Хвастун! Он глянул на тебя, а ты и готов. Как кролик перед удавом.

– Тогда увидишь! – отрезал Боря. – На днях, а может даже сегодня, я приду к тебе за лодкой…

– Приходи, – сказал Глеб, – жду. С нетерпением!

И посмотрел на часы.

Боря догнал ребят и пошел рядом с Вовой. По дороге часть ребят отсеялась, но кое-кто еще тащился за ними. А Боря хотел остаться вдвоем. Это было совершенно необходимо – остаться вдвоем с Вовой. И для этого Боре пришлось поработать. За ними увязались было Митя с Витей – они закидывали Вову вопросами о лайнере, ну и, конечно, эта самая Наташка. С ними надо было немедленно и безжалостно разделаться, пока Вова не дошел до дому.

Боря резко повернулся к ним.

– А вы куда? – Он даже замахнулся на них, и Митя с Витей отпрянули в стороны.

Оставалась еще Наташка. Она бежала рядом, выставив вперед свой длинный нос; видно, у всех любопытных вырастают от любопытства такие вот носы.

– А ты? Не слыхала?

И Наташка ускакала от них на своих тонких, быстрых ногах.

Боря огляделся – никого вокруг. Все шло как надо.

Он полуобнял Вову, нагнулся к нему и тихо сказал:

– Могу дать тебе шариковую ручку с тремя цветами… Хочешь?

– Я не хочу его менять, – сказал Вова. – Его Гена делал больше месяца.

– И еще дам запасные стержни с разной пастой – красной, синей и зеленой.

– Не надо. – Вова крепко держал под мышкой коробку.

– А чего б ты хотел?

– Ничего.

– Могу дать в придачу футбольный мяч, будешь стукать, – сказал Боря и подумал: «А как же я сам обойдусь без мяча?»

Вова молчал.

– Ну, тогда еще танк, он ездит и стреляет – огонь из пушки.

– Из магазина? – спросил Вова.

«Откуда ж еще!» – чуть не крикнул Боря: он ведь не мог, как его Гена, сам делать машины… «Что ж ему предложить?» – в смятении перебирал в уме Боря, вспомнил про Глеба и вдруг придумал – замечательно придумал. И уже у самого дома сказал:

– Помнишь, ты недавно встретил возле дома меня с дядей Шурой, и он был с Клоуном…

– Это, тот черный доберман-пинчер? – сразу вскинулся Вова. – Ох и собачка!

– Так вот, у них есть щенки этой породы, одного они обещали папе…

Вова прямо-таки притих весь и остановился.

– Дам тебе и его в придачу.

Глаза Вовы изучали Борино лицо. Глаза у него были жалостливые, добрые, чуткие… Боре стало нехорошо, и он отвернулся. Но другого выхода у него не было.