Семь дней

– Вы знали, что Масондо распорядился деньгами профсоюзного пенсионного фонда не по назначению. Вы знали, что он был коммунистом. И промолчали!

– Он не имеет абсолютно никакого отношения к смерти Ханнеке, – сухо и неприязненно ответил Прёйс.

Недосып, досада оттого, что следствие зашло в тупик, надменность собеседника и мускулистый качок на фотографии – все сошлось одно к одному. Гриссел взорвался:

– Но ведь я не случайно задавал вам вопросы о коммунистах! А вы ответили очень уклончиво: возможно. И перечислили семь фамилий. Хотя прекрасно знали, что коммунистом среди них был только один и он уже доставил всем массу хлопот… По-моему, ваше поведение можно трактовать как чинение препятствий работе правоохранительных органов!

– Вы что же, угрожаете мне?

– Почему вы ничего не сказали?

– Слушайте меня внимательно. Я не потерплю, чтобы мне угрожал какой-то капитан. Если хотите в чем-то меня обвинить, подавайте в суд! До встречи…

– Я хочу не только обвинить вас. И я не просто угрожаю. Я добуду ордер на обыск и потребую, чтобы ваши подчиненные привезли сюда все документы, имеющие отношение к сделке. Мы изучим их один за другим и будем копать до тех пор, пока я не получу доказательства того, что вы мне лгали. А еще я расскажу журналистам о вашем нежелании помогать в раскрытии убийства одной из ваших сотрудниц. Учтите еще вот что. Если мы найдем хоть малейший намек на то, что Масондо имеет какое-то отношение к смерти Слут, арестую я вас. До свидания, мистер Прёйс…

– Капитан, подождите…

– Я вас слушаю, – отозвался Гриссел.

– Пожалуйста, поймите меня правильно… – Прёйс по-прежнему говорил высокомерно, но чуть сдержаннее. Видимо, старался сделать хорошую мину при плохой игре. – Мы… Фирма «Силберстейн» подписала договор о неразглашении. Если мы его нарушим… Я не могу делиться сведениями об участниках сделки. Ну а что касается Масондо… Это было очень давно. С ним уже разобрались, его сместили. Ханнеке не имела с ним отношений. Никаких!

– А Ханнеке знала обо всем?

– Мы все всё знали. Ведь это мы год тому назад проводили дью дилидженс для Южно-Африканского торгового банка. Мы пришли к выводу, что сделка не представляет риска для нашего клиента. Не понимаю, почему вы решили, будто между сделкой и ее смертью есть какая-то связь.

– Слут когда-нибудь упоминала о Масондо?

– Мы все вместе однажды обсуждали его, в начале прошлого года. Когда оценивали риски. С тех пор – ни разу. В конечном счете он – фигура незначительная. Получает жалованье директора, но никакого влияния не имеет. Вот почему я ничего не сказал вам о нем. Уверяю вас, он ни при чем. Совершенно ни при чем!

– Вы совершенно уверены, что завтра или послезавтра я не найду ничего, что доказывало бы…

– Капитан, позвольте сказать: если бы я считал, что есть хоть малейший риск, я ни за что не поставил бы под угрозу свою фирму и собственную профессиональную репутацию. Если бы я считал, что Масондо имеет отношение к убийству Ханнеке, я схватил бы его собственными руками и привел к вам.

30

– Бенни, ты уверен? – спросил Мани.

– Уверен, бригадир.

Гриссел заметил облегчение на лице начальника. С его плеч свалилась огромная тяжесть – политическое дело. Правда, Мани почти сразу же снова нахмурился и сказал:

– Тогда почему стрелок все время пишет про коммуниста?

– Бригадир, он с нами играет. По-моему, он где-то что-то слышал и нарочно сбивает нас со следа. Хочет, чтобы мы напрасно тратили время. А он тем временем подстрелит больше полицейских.

– По-твоему, он тоже связан с той сделкой?

– Бригадир, мне кажется, он был знаком со Слут. Возможно, она что-то ему сказала.

– Или он стреляет наугад… в переносном смысле. Бенни, в деле слишком много непонятного. – Бригадир немного подумал и спросил: – Почему он стреляет именно в полицейских?

Гриссел покачал головой и уныло пообещал:

– Если вы передадите дело другому сотруднику, я все пойму.

– Нет, Бенни! – решительно возразил Мани. – Дело ведешь ты. Я поступлю по-другому: покажу тебе, как работают «Ястребы».

* * *

Они собрались в конференц-зале отдела особо тяжких преступлений. Зал был полон. Пришли сотрудники Центра управления информацией в полном составе, все детективы из отдела особо тяжких преступлений, группа из ППГ, Скелет Бошиго из отдела по борьбе с корпоративной преступностью, представитель СУТП – Службы управления тактической поддержкой, которая проводила обыски. Напротив всех сидели Ньяти и Мани. У Гриссела ушло двадцать минут на то, чтобы в общих чертах пересказать присутствующим дело Слут и описать их версии.

Он старался ничего не упустить – ему не хотелось опростоволоситься перед опытными коллегами. Он выложил на стол все карты. Признался, что у них нет никаких зацепок. Можно лишь предположить, что жертва знала убийцу. Но им мог оказаться кто угодно: от грузчика, который принес мебель, или сантехника, который пришел починить кран, до друга или коллеги. Гриссел рассказал о пропавшем запасном ключе, о перевозке вещей, о том, как охраняется дом, о строителях и рабочих, о положении дел в «Силберстейн Ламарк». Поделился и скудными сведениями о личной жизни жертвы.