Семь чудес преступления

Накануне они встретились с мистером и миссис Карл, родителями семнадцатилетней девушки, которая внезапно исчезла в Лондоне первого июля после полудня, когда пошла прогуляться в сад недалеко от их дома. Анагис была довольно хрупкой блондинкой с родинкой в уголке губ, хотя и заметной, но отнюдь не портившей ее красивое лицо. Во время прогулки на ней было сиреневое бархатное платье и подходящая по цвету шляпка. Девушка была весьма сдержанной, очень послушной и пока еще не встречалась с молодыми людьми. Ее исчезновение, по мнению родителей, можно было объяснить не иначе, как только в связи с объявлениями, опубликованными в газетах, и поэтому они очень волновались.

Расследование, ведущееся Уэдекиндом с поспешностью, за которую его нельзя было упрекнуть, не дало никаких результатов. Анагис Карл до сих пор не нашли, несмотря на усилия полицейских, принимавших все возможные меры.

– Я не знаю, что произошло с этой несчастной, которая исчезла с того места, где ее видели последний раз, но могу утверждать, что она не будет убита сегодня вечером на Хейрвудском кладбище каким-нибудь преступником, кем бы он ни был, и особенно одним из подозреваемых, находящихся под нашим наблюдением.

– Мерзкая погода! – просто заметил Оуэн, бросая взгляд на застекленную дверцу фиакра. – Надеюсь, что хоть сегодня вечером не будет дождя.

Когда они подъезжали к Северн-Лодж, трясясь по разбитой дороге с многочисленными выбоинами, горизонт заволокло сероватым туманом, быстро перешедшим в ливень, который яростно застучал по крыше фиакра.

В доме Бруков они обнаружили сильное возбуждение. При подходе к особняку инспектор заметил отсутствие двух полицейских, обязанных наблюдать за входом. Их голоса раздавались из холла, а на лестнице слышался звук торопливых шагов. В гостиной они увидели миссис Брук и Амели, склонившихся над неподвижно лежавшим на полу Майклом Денхемом, у которого из уголка рта текла кровь. Девушка плакала, а хозяйка дома успокаивала ее, убеждая, что молодой человек просто потерял сознание. Через несколько мгновений появились двое полицейских, ведущих Пола Брука, растрепанного и с разорванным рукавом рубашки. Молодой человек был мертвенно бледен и, похоже, очень сердит.

– Они подрались, – доложил Джонсон, самый маленький из двух полицейских, одетых в гражданское. – Мы должны были их допросить, но когда пришли, тот уже лежал на полу. Другой, увидев нас, пустился бежать, и мы только что поймали его… – Затем, поворачиваясь к Полу, он сказал: – Думаю, теперь он немного успокоился…

– Прошу вас меня извинить, – медленно произнес молодой человек, потирая кулак. – Я вел себя довольно глупо. Это абсурдно, у меня не было никаких причин убегать… Поскольку у меня есть право так поступить… у себя дома, а втершийся к нам тип, – на его лице появилась кривая усмешка, и он кивком головы указал на своего соперника, начавшего приходить в сознание, – получил по заслугам.

– Пол, – воскликнула Амели. – Ты отвратителен! Как ты можешь говорить что… что… Майкл, боже мой, как ты себя чувствуешь?

Художник с трудом поднялся с пола. Он приложил ко рту тыльную сторону ладони и скривился от боли, затем поднял гневный взгляд на своего соперника и с презрением сказал:

– Мне здесь нечего делать. Это животное только что дало мне это понять! Иди сюда, дорогая, мы уходим… И если он вздумает сделать хоть одно движение, чтобы удержать тебя, уверяю, он дорого заплатит за это. Во второй раз я не дам застать себя врасплох…

При этих словах Майкл медленно двинулся к своему сопернику, а Амели залилась слезами. Но внезапно художник оказался нос к носу с Уэдекиндом, который сухо попросил его держать себя в руках, если он не хочет немедленно отправиться в полицию.

Час спустя атмосфера в доме немного разрядилась. Все присутствующие отведали холодный ужин, в том числе и оба молодых человека – после того, как Уэдекинд напомнил о той драматической ситуации, в которую они вовлечены, и что им всем вместе предстоит пережить еще несколько непростых часов. Наступило некоторое согласие, но ожидание становилось все более тягостным. Только что зажгли настенные светильники, и в стеклянных шарах слышалось тоненькое посвистывание газа.

В зловещей тишине напольные часы пробили девять. Уэдекинд стоял в напряженном ожидании, не сводя глаз с подозреваемых. Некоторое время не было слышно жалобного завывания ветра, но тишина казалась угнетающей.

Затем часы пробили десять.

– Еще два часа, – с испариной на лбу сообщил полицейский. – С ума можно сойти! Но пока мы здесь, ничего не может произойти… Однако у меня крепнет уверенность, что скоро случится новая трагедия!

– К сожалению, нам не остается ничего иного, кроме как ждать, – вздохнул Оуэн, тоже глядя на циферблат. – В котором часу вы собираетесь ехать?