Семь чудес и временной разлом

– Не ко мне, детишки, – сказал он. – Это не я вас предал.

Дрожащей рукой он вставил ключ в замок двери в стене. После нескольких неудачных попыток ему все-таки удалось открыть ее, и он шагнул внутрь.

– Пожалуйста, – бросил он нам, – скорее.

Я услышал шорох и увидел искру. Вспыхнул факел, и в его свете мы увидели, как Герострат поджигает им еще три. Всполохи от них заплясали по высоким стенам комнаты-цилиндра.

Мы втиснулись в идеально круглую, но слишком узкую для всех нас комнату. Если не считать факелов, здесь ничего не было, кроме огромного деревянного рычага в стене примерно на уровне моего пояса.

– Пожалуйста, отойдите от центра, – попросил Герострат. – Потеснитесь немного.

Мы вжались в стены, и он начал поворачивать рычаг. Тот громко скрипел, рождая сильное эхо. Сверху раздался испуганный писк, и по комнате заметались тени от летучих мышей.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Герострат. – Они дружелюбные. Все, кроме Пушистика. Он кусается.

– Ненавижу летучих мышей! – взвизгнула Элоиза. – Который из них Пуши…

Сверху скользнуло что-то черное. Мы все с криками пригнулись. Но Герострат одним молниеносным движением руки отбил крылатого зверька в стену, едва не попав Торквину в голову:

– Этот.

– Вкуснятина, – сказал Торквин. – Можно я его…

– Нет! – хором заорали мы.

Не обращая на нас внимания, Герострат продолжал вращать рычаг. Пол задрожал, подняв клубы пыли, в нем проявился идеально круглый шов, и эта часть стала подниматься.

Вырастающий из пола цилиндр из полированного янтарного цвета мрамора едва не задел живот Торквина. Мучительно медленный подъем сопровождался душераздирающим скрипом мрамора по камню. Мне пришлось зажмуриться от страшной пыли, от которой мы все закашляли.

Но несмотря на весь шум, я ясно слышал у себя в мозгу мелодию, ужасно напоминающую Песню гептакиклоса.

Когда скрип стих, я слегка приоткрыл глаза. Пыль начала оседать. В неровном свете факелов я различил почти у самой вершины мраморного цилиндра отверстие, внутри которого лежала идеальная сфера размером с баскетбольный мяч. Песня уже разрывала мне голову изнутри.

– Это он, – сказал я. – Это локулус! Но тот… там, на стадионе…

Герострат вздохнул:

– Зонки сообразят, что то была подделка, если уже этого не поняли. Они хитры, но за последние тысячелетия их извилины слегка распрямились.

– Их что? – спросил Торквин.

– Мозги, – объяснила Элоиза.

– То есть брат Димитриос погиб из-за фальшивого локулуса? – я едва смог выдавить из себя эти слова.

– Это брат Димитриос заставил меня его подменить, – сказал Герострат. – Он встретился со мной, пока эта девочка готовилась к битве. Я сказал ему, что сделал церемониальные реплики локулуса. Мы использовали их для спектаклей и прочего, чтобы не повредить настоящий. Разумеется, Цинтия приказала мне сегодня задействовать настоящий. Но я не сдержался и похвастался Димитриосу своими первоклассными репликами. Хотя кичиться не в моей натуре…

– Давай к делу, – перебил Марко.

– Ну, я что-то вроде кладовщика в вечном заключении, – продолжил Герострат, – и несколько столетий назад я соорудил это тайное местечко. Умно, не находите?

Я вернулся мыслями назад. Когда мы решили подменить Элоизу Марко, Димитриоса с нами не было.

– Но… зачем Димитриос хотел, чтобы ты подменил настоящий локулус фальшивым? – спросил я.

– Потому что он думал, что эту девочку разорвут в клочья, – ответил Герострат. – Вполне предсказуемый конец. И тогда бы локулус навеки остался здесь. В общем, его эта идея не вдохновила. Как и меня.

– Эта логическая цепочка мне ужасно не нравится, – заметила Элоиза.

– И вы подменили локулус на фальшивку, – сказал я. – И что потом? Мы бы оставили тело Элоизы на стадионе, бежали оттуда с тобой и Димитриосом, а потом – ввуш! – вернулись на остров вместе с локулусом?

Герострат покачал головой.

– Нет, – мягко возразил он. – Вернулся бы брат Димитриос. Один. Таков был его план.

– Ты врешь! – взъярился Касс. – Это бессмыслица! Локули не работают без Избранных – а это мы! Димитриосу нужны были мы, чтобы собрать их все!

– У него был другой план, – ответил Герострат. – Он злился из-за какого-то перемирия между вражескими лагерями.

– Между Караи и Масса, – пробормотал я.

Герострат кивнул:

– Да, кажется, он так их называл. В общем, у Димитриоса был список детей с отметинами – если я не ошибаюсь, вы называете это базой. Он думал, что если вернется с этим локулусом, то станет героем. Сможет уговорить свое начальство нанять новых… Избранных. Он считал, что пока вы тоже будете на острове, ему никогда не обрести могущества, которого он так жаждал.

Из прохода за дверью раздался глухой стук, за ним еще один. Герострат встрепенулся:

– Они ломятся через барьер. Мы должны бежать.

Я потянулся к локулусу, Марко схватился за дверную ручку. Но та не дрогнула.

– Выпусти нас, чувак, – сказал он Герострату.

За третьим ударом послышался страшный грохот. И топот множества ног.

– При одном условии, – заявил Герострат. – Возьмите меня с собой.

– Что-о-о?! – изумился Касс.