Семь бед - один ответ

– А-а, это?! Это волк. Партийная кличка Фреки, что значит Прожорливый, – пожал плечами гном. – Не обращайте на него внимания. Он совсем ручной и никого не тревожит. Что-то вроде домашнего животного. Правда, приходит и уходит, когда ему вздумается, но мы его все равно любим.

Ну и чудеса?! Объясните мне, пожалуйста, как может обычный волк свободно приходить и уходить из государства, отгороженного от остального мира массивными медными дверями, да еще без ручки с внешней стороны? У него что, собственный ключ имеется? Или этот волчара сквозь стены проходить научился?

Впрочем, эти вопросы, похоже, мучили меня одного. Сеня о волке мгновенно забыл, погруженный в принятие поздравлений. Жомов и не видел волка, впившись жадным взором в емкости с алкоголем, а Попова, кроме жратвы, вообще ничего не интересовало. Это его нужно было прожорливым назвать, а не какого-то престарелого волка.

Кстати, участвуя в разгульной попойке у Форсета, я заметил, что Фреки абсолютно ничего там не ел. И стоило только начаться пирушке у брисингов, я решил проверить, такой ли он прожорливый, как о нем говорят. Стянув со стола свиную ногу, я притащил ее волку, надеясь поучиться скоростному поглощению пищи. Пригодится во время дежурства. А то иной раз только начнешь ужинать, как срочно всю группу на выезд требовать начнут. Глядишь, может, и буду успевать съедать полагающийся по службе паек и не возвращаться каждый раз к пустой миске, которую уже вычистила излишне добросовестная уборщица, посчитав, что питания мне нужно не больше, чем цыпленку!

Однако меня ждало разочарование. Фреки есть свиную ногу не стал. Более того, он своротил от нее в сторону морду, будто я ему кота на палочке предложил. Но и это еще не все! Представляете, когда я решил попытаться убедить волка продемонстрировать собственные способности и мордой пододвинул к нему поближе свиную ногу, этот извращенец опять лизнул меня в нос! Ох, знал бы он, как в тот момент был близок к безвременной кончине, навсегда забросил бы свои замашки лидера сексуального меньшинства! Однако я сдержался. Просто фыркнул от отвращения и вернулся назад, поближе к Рабиновичу.

Вопреки моим опасениям, пирушка в банкетном зале брисингов не превратилась во всеобщую попойку. Ваня не успел допить второй кубок медовухи, а Андрюша слопать первого кабанчика, как Рабинович потребовал прекращения банкета. С выражением праведного гнева не лице Сеня облил обоих сослуживцев целым набором оскорбительных эпитетов, из которых самыми ласковыми были «обжоры и алкоголики». Горынычу, которому, похоже, больше всех не терпелось вернуться в родные края и из-за этого встрявшему в увещевания ментов, забывших о чувстве долга, от Сени тоже досталось. И правильно! Нечего стараться выглядеть умнее других. Я тоже, может быть, о московской сторожевой скучаю. Но мешать Рабиновичу ругаться – все равно, что доберману в глаз плюнуть!

– Минуточку внимания, граждане брисинги! – завопил Сеня, поднимаясь из-за стола. – Пожрать и напиться вы и позже успеете. А нас, знаете ли, время поджимает. Поэтому давайте закончим дела и разойдемся в разные стороны.

Трудяги-гномы, как я заметил, просто кайфующие от работы, как удав от пачки дуста, восприняли это предложение Рабиновича своим троекратным идиотским «гип-гип, ура» и повскакивали с мест. Пока они орали, я оглянулся назад, пытаясь рассмотреть, слопал ли Фреки притащенный мной окорок, но оказалось, что волчьего пенсионера уже не было на прежнем месте. Я удивленно крутанулся вокруг своей оси, надеясь увидеть его где-нибудь поблизости, но волка-извращенца в зале вообще не наблюдалось. Как и куда он успел удрать за несколько секунд, я так и не понял. А вскоре и вовсе забыл о его существовании, поскольку пришлось стараться избежать быть затоптанным ногами брисингового стада, упоенно рванувшегося на работу.

Мои менты, как и все прочие нормальные сотрудники органов, подобной тягой к работе никогда не отличались, поэтому и остались сидеть за столом, удивленно наблюдая за тем, как толпы гномов пытаюся одновременно прорваться через два выхода из зала. Я посчитал выжидательную тактику моих спутников вполне приемлемой для себя и залез подальше под стол, изо всех сил стараясь при этом не цапнуть за ногу какого-нибудь особо ретивого гнома. Мне это удавалось с довольно большим трудом, поскольку зубы, вопреки приказам мозга, так и старались вцепиться мертвой хваткой в очередную лодыжку, мелькавшую перед моим носом. Я даже закрыл глаза, чтобы не поддаться искушению, но долго так мне просидеть не удалось, поскольку едва я зажмурился, как тут же перед моим носом послышался знакомый звук:

Хло-оп!!!