Семь бед - один ответ

А мой Сеня, засунув подальше в карман жажду наживы, вынужден был довольствоваться ножом Ингвины. Гордая девица, состроив самую надменную физиономию, заявила, что раз уж «благородный Робинсен» (благородный! Это у меня, между прочим, родословная до седьмого колена, а меня все просто Мурзиком называют!) больше всех настаивал на стрижке, то ему и карты в руки. Дескать, вверяя ему свою честь (в странном месте у них девичья честь находится, вам не кажется?), Ингвина передает и всю ответственность за этот поступок в его руки. То есть если Стурл нас с волосами прокатил, то воительница Сеню первого резать будет.

Я представил, как это будет выглядеть, но тактично промолчал. Чтобы Рабиновича порешить, этой соплячке сначала через меня нужно пройти будет, а это еще никому не удавалось. Но я пес скромный, поэтому объяснять Ингвине безнадежность ее затеи не стал. Просто отошел в сторону и стал смотреть на Рабиновича в роли парикмахера.

Как водится в таких случаях, у Сени тут же нашлось множество советчиков. Каждый, кто оказался поблизости, считал своим священным долгом указать Рабиновичу на недостатки его работы и упрекнуть в отсутствии профессионализма. К тому же и по поводу модели новой прически Ингвины разгорелись самые жаркие споры. Гномы требовали, чтобы Сеня оставил воительнице волосы покороче, Попов предлагал сделать ей каре, а Жомов настаивал на непременной челке. Лично я с первых же советов ожидал от Сени эмоционального взрыва, однако рванула другая секс-бомба: взбесилась Ингвина.

– Благородные господа, – едва сдерживая бешенство, произнесла она. – Если вы все сейчас же не отойдете отсюда и не повернетесь ко мне спиной, то я вас просто кастрирую!!!

Вот тебе и дворцовое воспитание! Естественно, после такого заявления неуравновешенной девицы с садистским уклоном в психике все особи мужского пола, за исключением парикмахера, удалились на максимально далекое расстояние от места стрижки. Даже мне стало не по себе, хотя я, пожалуй, был единственным из всех присутствующих, кто не лез к Рабиновичу с советами. А еще больше я забеспокоился, когда подумал, что сделает с Сеней воительница, если ей вдруг не понравится новая прическа. Впрочем, бояться было нечего. Если Рабинович смог уговорить гордячку постричься, то уж убедить в том, что она даже лысой будет смотреться, как топ-звезда, Сеня как-нибудь сможет.

Наконец предварительный этап операции по пересадке волос с Ингвины на Сив был закончен, и девушка достала отполированный кружок стали, заменявший ей зеркало, чтобы полюбоваться своим внешним видом. Несколько минут она так внимательно рассматривала свое изображение, что едва не заговорила с ним. А затем швырнула зеркальце в дорожный мешок и молниеносно натянула на голову шлем.

Уж не знаю, чего ее там не устроило, но по мне, она что с волосами, что без волос, все равно, как была, так и осталась воинствующей феминисткой. Правда, если снять с нее доисторический бронежилет с гермошлемом, отобрать щит и большую зубочистку, называемую мечом, то Ингвину будет невозможно отличить от обычной студентки в институтской пьесе о Средневековье. В общем, женщина она и есть женщина. Для меня они все на один цвет, вкус и запах. И я до сих пор так и не смог понять, почему мужчины на одних пялятся вплоть до открытых переломов глазных нервов, а на других если и посмотрят, то только для того, чтобы спросить, кто же все-таки пойдет за «Клинским».

– Все, можете поворачиваться! – скомандовала Ингвина застенчивым мужчинам.

Это сборище директоров парикмахерских и стилистов-визажистов мгновенно обернулось, надеясь узреть новую прическу воительницы. Однако их взгляды уткнулись в неизменный шлем и холодные глаза Ингвины. По рядам зрителей пронесся вздох разочарования, но попросить воительницу снять гермак почему-то никто не решился. А Сеня с чувством безграничной скорби и тяжелейшей утраты на лице взвесил на руках роскошные косы Ингвины и протянул их Стурлу.

– Держи. Мы свою часть договора выполнили, – с пафосом проговорил он, будто сам лично совершил беспримерный подвиг. – Теперь выполните свою!

– Естественно! Какие могут быть сомнения у двух цивилизованных деловых партнеров? – всплеснул руками гном и повернулся к своему воинству. – Капитан, прикажите своим брисингам освободить проход нашим гостям. И подайте мою персональную дрезину! – А затем посмотрел на Эйтри: – Что скажешь, мастер?

– То, что надо, – пророкотал гном. – Прямо сейчас займусь подготовкой. Конечно, мы такую работу еще не делали, и с инструментом в мастерской туго, но братец Брокки быстренько подгонит то, что есть.

– Но ведь Локи требовал волосы из золота, – как-то неуверенно проговорил Стурл.