Семь бед – один ответ

Пока объявляли участника команды Нидльхейма, а им оказался некий толстопузый субъект по имени Логи, в центр зала вытащили трехметровое деревянное корыто, наполненное горой поджаренного мяса. Честное слово, я хоть и не чревоугодник, но при виде такого богатства слюни до груди распустил. Пришлось стыдливо отвернуться и вытирать их лапой. А Барлог даже не скрывал вожделения. Он так рвался к корыту, что Жомову пришлось сгрести его в охапку и выпустить из рук только по сигналу к началу соревнования.

Мы однажды с Рабиновичем присутствовали при вскрытии спасателями МЧС одной квартирки, где по подозрению соседей уже несколько дней находился труп. Никакого трупа там не оказалось. Зато вместо него нашелся изголодавшийся бультерьер. Оказалось, что хозяин уехал в гости к другу на дачу, оставив пса дома, забухал там и про собаку забыл. А вонь, что соседи приняли за трупный запах, была всего лишь ароматом отходов жизнедеятельности этого клыкастого метиса.

Так вот, изголодавшийся бультерьер едва не сожрал первого же спасателя, открывшего дверь. Пришлось пса замуровать обратно и войти в дом только после того, как ему с балкона швырнули солидный кусок мяса размером с табуретку, начиненный по уши снотворным. Я лично был в шоке, когда видел, как бультерьер проглотил этот кусок одним махом. Но при таком зрелище, которое устроили Барлог с Логи, мне присутствовать никогда в жизни не приходилось. По сравнению с ними обжорство Попова выглядело, как утренний легкий бриз против разгула урагана. Трещали кости, хрустели зубы, и мясо с блюда исчезало с такой быстротой, что я глазом не успел моргнуть, как два едока встретились ровно на середине корыта. Одна беда – после Логи не только костей, но и самого корыта не осталось.

– В первом туре победа присуждается команде Нидльхейма! – под громкий рев болельщиков провозгласила Хель, а Жомов коротко выругался. Ну, очень коротко. Слов эдак в триста!

Следующим номером программы был мой забег. Не скажу, что я раньше участвовал в подобных соревнованиях, но на стадионах мне бывать приходилось. Как и бегать там вдогонку за особо рьяными фанатами, выбиравшимися со своих секторов на беговую дорожку. В общем, мандража, как это принято называть у спортсменов, я не испытывал. Тем более и соперник мне достался явно слабоватый – совсем юношеского возраста парнишка по имени Хуги.

Как ни старалась Хель, но набрать в своем свинарнике сто метров длины не удалось. Пришлось ограничится пятьюдесятью. Но, как водится у этих странных скандинавов, бежать нужно было туда и обратно. Победа засчитывалась только после того, как первый из бегунов вернется за линию старта. А выигрыш тура определялся по результатам трех забегов. Представляете, как сходил с ума Жомов, пытаясь мне все это объяснить на пальцах?! В своей победе я был абсолютно уверен, поэтому и позволил себе поиздеваться над омоновцем, сделав абсолютно тупую рожу в ответ на все его разъяснения. Впрочем, вволю покуражиться мне не удалось, поскольку Хель потребовала поставить бегунов на старт.

После сигнала я легко рванулся вперед, надеясь обогнать мальчишку с первых метров, но увидел перед собой только его пятки. Я поднажал, и пятки поднажали тоже. Этот тощий юнец убегал от меня так, будто увидел привидение. Я решил ему на самом деле показать, что значит испугаться, и рыкнул пару раз вдогонку, надеясь, что Хуги собьется с шага. Не тут-то было! Он припустил только еще сильнее и пришел к финишу, обогнав меня по крайней мере метров на десять.

Жомов приуныл, я тоже расстроился. А Хуги стоял рядом и тянул пасть в радостной улыбке, будто ему туда целую коробку «чупа-чупс» запихали! Пришлось прикрикнуть на него слегка, чтобы установить моральное состояние противника на нужный мне уровень, однако эффекта мой рык возымел столько же, сколько крик павиана на переполненный трамвай. Разве что покинуть вагончик не предложили.

Первая половина следующего забега прошла точно по тому же сценарию: Хуги мчался впереди, а я безнадежно отставал. Жомов меня поддерживал яростными криками, но если его голос и было кому-нибудь слышно в реве болельщиков нидльхеймской команды, то только ему самому. Я попытался понять, как этому юнцу удается так резво бегать, но ничего в голову не приходило, а спринтер уносился все дальше и дальше. В итоге второй забег я проиграл с разрывом в двадцать метров, а в третьем едва успел пробежать пятьдесят, как мой соперник уже оказался на финише. И скажите мне, как после такого удержаться и не облаять его последними собачьими матерными словами?

– Поскольку наши самоуверенные гости оказались не столь сильны, чтобы оказать серьезное сопротивление в соревнованиях, – произнесла Хель под общий гогот болельщиков, – я собираюсь немного облегчить для них условия конкурса. То есть соперничать в питье с благородным Жомовсеном никто не будет. Просто ему нужно будет осушить рог, который я ему поднесу. Чтобы победить, ему нужно будет выпить жидкость, оторвавшись от рога не более одного раза.