Семь бед – один ответ

Первого етуна, который по дурацкой привычке никогда не вылезал из кольчуги, Сеня отправил в короткий полет к дальней стенке. У второго вышиб из рук меч, которым великан, видимо, собирался поправить заметные лишь ему одному дефекты в прическе воительницы. А вот подоспевший третий волосатый лиходей едва не снес Рабиновичу голову. Сеня успел увернуться, но чувствительный удар вскользь по плечу все же получил.

Но свою порцию радости огреб и его обидчик. Ваня Жомов, который до этого, громогласно матюкаясь, пытался извлечь из-под юбки верный «демократизатор», справился наконец с этой трудной задачей и, схватив со стола медное блюдо, при помощи дубинки запустил его в спину етуна. Тот трепетной бабочкой пропорхал над Рабиновичем и нежно обнял стену, надолго сроднившись с ней. А Ванечка принялся тем же способом метать металлическую посуду со стола в прочих великанов, искренне веря, что только этого они и дожидались.

Не намного отстал от друзей и Андрюша Попов. Махать дубинкой у него особого желания не возникло, но зато криминалисту приспичило спеть. И, недолго думая, Андрюша затянул героико-патриотического «Варяга», который в его исполнении почему-то мало отличался от воя корабельных сирен. Уж не знаю, почему Попов выбрал эту песнь, да и не до гадания мне было, главное – голову под лежачего етуна спрятать, но определенную популярность у великанов она приобрела мгновенно. Конечно, етуны, в отличие от тех же чаек, не ложились штабелями к ногам новоявленного Пласидо Доминго, но два ближайших к Попову слушателя попросту потеряли от восхищения его вокальными данными ориентацию в пространстве и, крепко приложившись друг к другу лбами, обрушились на пол.

Завывания Попова пробудили интерес к происходящему у Горыныча, дожевывавшего последний кусок вечернего платья Фрейи, выданного экспедиции под расписку. Обожравшаяся керосинка решила взглянуть на происходящее, но тут, на свою беду, пробегавший мимо етун ногой отпихнул с дороги мешавшийся временный дом Горыныча. Ахтармерз на такое обращение с высокоразумным существом, естественно, обиделся и раздулся так быстро, что мешок, в котором он еще недавно спокойно сидел, попросту разлетелся на клочки. А Горыныч, увидев несущуюся на него стаю переросших все нормативы обезьян, пришел в такую панику, что выпустил в самую гущу етунов троекратный залп из всех своих огнеметных устройств. После этого несколько великанов надолго перестали нуждаться в услугах парикмахера и с радостными воплями умчались куда-то. Видимо, поделиться с близкими новым и абсолютно бесплатным способом эпиляции.

Эльф тоже трудился не покладая рук. Одному етуну, неосторожно решившему зайти на Жомова со спины, маленький стервец плюнул в глаз и отвесил две чувствительные затрещины по носу. Здоровый волосатый балбес, не сумевший сразу разглядеть Лориэля, попросту ошалел и начал вертеть в разные стороны лохматой башкой, пытаясь понять, кто это на него напал. А крошечный драчун спокойно облетел етуна сбоку и во всю мощь своих мизерных легких завопил ему прямо в барабанную перепонку, при этом отстукивая на ней кулачонками вальс Венского леса. Переросший питекантроп закружился по залу в такт мелодии и через два шага грохнулся на пол через перевернутую скамейку, после чего и был успокоен Рабиновичем посредством удара дубинки по медному шлему.

В общем, первым лихим наскоком нам удалось вытащить Тора из самой гущи толпы садистов и истязателей. Однако некогда грозный скандинавский бог сейчас больше всего походил на тряпичную куклу, и если и подавал какие признаки жизни, то заключались они всего лишь в невнятном блеянии. Беспомощного Громовержца мы уложили в угол и заняли круговую оборону. Все бы хорошо, но, на нашу беду, головы етунов, впрочем, как и остальные части их тел, оказались чересчур деревянными. Выведенные из игры мощнейшими ударами Рабиновича с Жомовым и истошными воплями Андрюши, от которых даже у меня шерсть поднималась дыбом, великаны удивительно быстро приходили в себя и бросались на нас с утроенной энергией.

Вскоре железной посуды под руками моих ментов почти не осталось. Горыныч тоже выдохся, изрыгая огонь лишь тоненькими струйками, не имея времени перезарядить свои природные огнеметы. В общем, мы оставались без боеприпасов! Может быть, Мьелльнир был действительно единственным действенным оружием против них, но у нас не хватало ни времени, ни простора, чтобы запустить его в толпу этих озверевших баобабовидных кабанов. С каждой секундой становилось очевидно, что прорваться сквозь их строй не удастся, а вечно мы держать оборону не можем.

– Ну, ты, пискун хренов! Хватит орать, лучше делом займись! – завопил на Попова мой Сеня, выбрав момент, когда тот решил перевести дух. – Когда не нужно, ты своими дурацкими поговорками настоящий бедлам устраиваешь, а когда от них польза может быть, от тебя ничего, кроме дикого рева, не дождешься. Колдуй что-нибудь быстрей!

– Сейчас, – закивал головой Попов и принялся что-то бормотать себе под нос.