Локи застыл, оторопело глядя по сторонам. Я увидел, как он отыскал глазами Фрейю, словно требуя объяснить, что происходит, но та только удивленно повела плечами. Дескать, Локи, я старалась, но эти гады все против тебя. Уж не знаю, чем богам так сильно досадил Дядюшка Лис, но приговор был окончателен и обжалованию не подлежал. Придется теперь самовлюбленному божку расстаться со своей дурной головушкой… Это я так считал! А на самом деле все получилось по-другому.
– Ладно-ладно, – злорадно проговорил Локи, глядя на беснующуюся толпу, и тут же рассмеялся. – Ну, бери, Брокки, мою голову. Но только шею не трогай. Шею я в заклад не ставил, поэтому она моя. Сможешь снять голову, не касаясь шеи, бери. Нет? Так иди на хрен, урод коротконогий!
Брокки и Эйтри поочередно почесали затылки, примериваясь к асу со всех сторон. А потом, одновременно плюнув и махнув рукой, забрали с земли пустые мешки и, ни на кого не глядя, отправились назад, к входу в Свартальхейм. Толпа аборигенов, лишенная зрелища обезглавливания аса, разочарованно вздохнула и начала потихоньку расходиться. А Локи, торжествующе посмотрев поверх голов асов и эйнхериев, направился прямо к нам.
– Ну что, смертные, как вам понравилась заповедная роща Гласир? – поинтересовался он.
– Лес как лес, только листья почему-то все пожелтели, – буркнул Жомов. – Ты нам зубы-то не заговаривай. Где Один? Давай его сюда.
– Ишь, какие прыткие, – усмехнулся ас. – Один пока в отлучке. Я с ним разговаривал. Он скоро будет. Так что придется вам подождать. Впрочем, скучно не будет. Идите в Вальгаллу, в Палаты эйнхериев. Пообедаете, развлечетесь, а утром будет видно, что дальше делать. – И Локи вновь резко развернулся и скрылся среди деревьев. – Листья им пожелтели. Да они все из чистого золота!..
– Эй, ну-ка подожди! – рявкнул ему вслед мой Сеня, но Дядюшки Лиса уже и след простыл. – Вот скотина! В следующий раз, как увижу, сразу в ухо дам.
– А я не знаю, что ты с ним вообще валандаешься, – буркнул Ваня Жомов, по привычке использовав дубинку вместо эспандера. – Давно пора им всем рыла начистить, а то они борзые больно все здесь.
Рабинович только махнул в ответ рукой и с тяжелым вздохом посмотрел вслед удаляющимся аборигенам. Я-то хозяина знаю не первый год и давно заметил, как ему надоело мотаться по злачным местам различных вселенных в бессменном патруле. Именно поэтому новая отсрочка момента возвращения домой подействовала на него так гнетуще. Да и Андрюша приуныл и, видимо, вспомнив о рыбках, принялся пихать в ненасытные пасти Горыныча всякую гадость. Обо мне бы кто-нибудь так позаботился! Нагадить Сене в башмак, что ли? А то он меня совсем замечать перестал…
Из всей нашей компании лишь только Ваня Жомов, которого детдомовское детство приучило стойко переносить все тяжести (в том числе и мешки с провизией) окружающей действительности, не выглядел подавленным. Да и Ингвина просто лучилась восторгом. Ну еще бы! Для нее побывать в Вальгалле при жизни – все равно что Рабиновичу два раза за один месяц зарплату получить или мне вдруг обнаружить утром на шее новый антиблошиный ошейник.
Кстати, о Сене и о зарплате. После заявления Локи о том, что листья на деревьях в роще из чистого золота, лично я думал, что Рабинович тут же бросится набивать полную котомку халявным драгметаллом. Но не тут-то было! Сеня только обвел грустным взглядом окружающую декоративную растительность и остался на месте. И мне вдруг стало грустно. Это до чего же еврея тоска по родине замучила, если он даже золото под ногами собирать не хочет?! Впрочем, неземную печаль в глазах Рабиновича заметил не один я. Внимание на нее обратила и Ингвина. Эта сивая стервозина кротко улыбнулась и подошла к моему хозяину сзади, положив руку на плечо. Укусить ее? Или пускай живет?
– Благородный Сеннинг, не печальтесь, – противным нежным голоском проворковала она. Чистая кошка рядом с любимым отпрыском. – Скоро вы вернетесь домой. Локи же сказал, что Один прибудет завтра и решит все наши проблемы. А пока у нас есть превосходный шанс ознакомиться с Вальгаллой. Не думаю, что нам там будет скучно!
– Правда? – вмиг оживился мой Сеня и приобнял воительницу за талию. Тьфу, смотреть противно! – Ты обещаешь?
Ингвина в первую секунду оторопела. Он застыла в напряженной позе, глядя в сияющие глазенки Рабиновича. Тот улыбался во все тридцать два зуба и, я уверен, в уме уже начал просчитывать варианты «веселого отдыха», обещанного воительницей. Я обреченно вздохнул и собрался уйти от двух влюбленных идиотов подальше, но тут произошло совершенно неожиданное событие: Ингвина вскинула руку и залепила Рабиновичу такую оплеуху, что тот едва устоял на ногах.
– Эрл Робинсен, кто это сказал, что вам позволено лапать меня, как портовую девку? – ледяным тоном поинтересовалась она.
– Но ведь ты сама сказала… – попытался оправдаться мой Сеня, но родоначальница местных феминисток оборвала его.
– Будьте добры понимать мои слова прямо, а не так, как вам заблагорассудится! – рявкнула она. – Или вы думаете, если я женщина, то и постоять за себя не могу?