Секта-2

– Мне и здесь удобно. Выкладывайте, зачем я вам понадобилась. Если это что-то связанное с моей жизнью в Англии и работой для Би-би-си, то я родину не продавала, и как раз по этой причине больше я в британской журналистике не работаю. Мне вообще всякая журналистика осточертела, я больше не хочу этим заниматься. – Настя спохватилась, что слишком уж откровенно она распелась перед этим неизвестным, и прикусила язык.

– Вот как? А почему? – слегка разочарованно протянул он. – На мой взгляд, интересная профессия, исследовательская. Постоянно новые люди, новые впечатления… По глазам вижу, что вы со мной не очень-то согласны.

– Ну почему же… – В уме Настя все еще взвешивала, стоит ли продолжать этот разговор или все же лучше извиниться и попытаться уехать. Вел себя незнакомец безукоризненно, опасений как-то не вызывал, и поэтому с бегством она решила не торопиться. – Я согласна, вернее, я вас понимаю. Это типичная точка зрения человека, который журналистикой никогда не занимался. А мне надоело работать ради одного дня. Надоело, когда твой труд выглядит лишь очередной строкой в ежедневных новостях. Или о твоем репортаже, который готовился, быть может, полгода и с риском для жизни, посудачат – максимум – на кухне, одним глазом глядя в телевизор под куриные крылышки и какой-нибудь дурацкий оливье с колбасой, – выпалила она, особенно ожесточенно произнеся слово «колбаса». – И потом, ведь имена в журналистике забываются еще быстрее номеров на придорожных столбах, если на эти номера вообще хоть кто-то обращает внимания, кроме профессионалов вроде вас.

Крючконосый выглядел немного растерянным. Однако уже очень скоро он взял себя в руки и с равнодушным видом пожал плечами:

– Тогда и черт с ней, с этой журналистикой, в самом деле. Я-то вас поджидал не для того, чтобы дать интервью. Но даже в этом случае позвольте мне все же представиться. – И он протянул Насте руку. – Авраам Линкольн.

– Да ну вас! – отмахнулась Настя. – Нет у меня времени с вами дурака валять! И заигрывать мне с вами тоже… Извините, но вы не в моем вкусе. Если вы Линкольн, то я Мэрилин Монро или, еще того лучше, принцесса Диана, царствие им обеим небесное. И вообще, что за ерунда?! Я ведь не блондинка пергидрольная с пивом и прыщами от гамбургеров! Можете вы, товарищ, хотя бы шутить не так примитивно?

Крючконосый сконфузился, еще раз протянул руку:

– Денис Тадеушевич Мушерацкий. Ну вот, видите, час от часу не легче. Немногим лучше, чем Авраам Линкольн, не так ли? Я уж привык к такой реакции на свое заковыристое для русского уха имя, – выговорил он обреченно. – Поэтому – просто Денис.

– Разве я хоть бровью повела, Денис Тадеушевич? Вы не забывайте о моей разносторонней профессии. Поверьте, что мне ваше имя режет слух гораздо меньше, чем имя какого-нибудь арабского шейха, вроде Мулькуссук Абу Али Азиз Паррави Абдал Абдулла Ардахан Меджмун Семнадцатый. Каково? То-то же.

– Хорошо, хорошо! – Линкольн, оказавшийся Мушерацким, шутливо поднял руки. – Вижу, что вы девушка с прекрасным чувством юмора и вообще во всех отношениях прекрасная. Только не сочтите мои слова за попытку флирта. – И вдруг он, как умеют это делать одни лишь только чекисты, без подготовки и в лоб спросил: – А зачем все-таки нужно было могилу-то вскрывать, а?

Конечно, она ожидала чего-то подобного. Те вопросы, которые пытались задавать ей тогда в милиции, в счет не шли. Там все было скучно, без интереса. Следователю нужно было лишь заполнить протокол и кинуть его в стопку таких же ненужных и не имеющих никакой перспективы дел об административных правонарушениях. Хотя и это у следователя не вышло – Настя была не в себе, и он поспешил отделаться от нее, вызвав санитаров из психбольницы. «Давай, давай, вали к своим, чокнутая. А то начнешь тут стекла бить, мебель крушить…» Нет, у ее нынешнего собеседника намерения совершенно иные. Ему явно не протоколы заполнять приспичило, ему дознаться нужно, вынюхать что-то. «Сволочь ты, – вдруг подумала Настя, – как и все вы, такие вот. Ну и я не лыком шита, благо, школу прошла хорошую и с системой вашей знакома».

– Ваша попытка взять меня на пушку с треском провалилась. Можете себе по теории допроса двойку поставить. Я к такому разговору была давно готова, и методы ваши мне как-нибудь, да известны. В такой стране живем, нельзя тут иначе. Вы нас, мы вас, так сказать. – Настя была великолепна, и Денис Тадеушевич восхищенно цокнул языком:

– Ух ты! Ну надо же, какие девушки все еще встречаются в городе-герое Москве! Сразу видно, что вы из семьи с убеждениями не вполне, так сказать, рабоче-крестьянского толка, и уж чему-чему, а азам разговора с работниками госбезопасности обучены прямо-таки на генном уровне. Тогда позвольте мне перейти сразу к делу, без лишней разминки. Вы торопитесь, мне мое время тоже дорого. Поэтому, Настя, все же ответьте мне на первый вопрос. Зачем вы это сделали?