Секта-2

Меж тем Пэм, словно на что-то еще надеясь, к берегу плыть не спешила. Игорь, который уже стягивал с себя костюм, с тревогой отметил, что начинается прилив, а вместе с ним и волны вновь поднимаются. Не успел он и глазом моргнуть, не то чтобы что-то предпринять, как вдалеке, примерно в трех километрах от берега, появился настоящий водный Эверест. Настолько высока была эта волна, что Игорь принял ее за цунами. Понятно было, что никакая отмель не станет помехой столь чудовищной силе: волна обрушится на берег, изуродует его и растерзает. Игорь понял, что спасти Пэм уже невозможно, да и у него остались считаные секунды, чтобы обогнать волну и спастись самому. Укрыться можно было только в одном месте – в бетонном подвале виллы. Здесь, помимо всего прочего, хранилось их с Пэм снаряжение для дайвинга: акваланги и заполненные кислородной смесью баллоны с запасом на сорок минут. Ворвавшись в дом, Игорь стремглав кинулся вниз по лестнице, рванул на себя тяжелую дверь и, очутившись в подвальном помещении, первым делом закрепил на себе баллоны. Теперь ждать оставалось недолго: едва успел он открыть клапан подачи и вцепиться в загубник, как на виллу обрушилась сплошная стена воды. Игорь услышал, как дом над ним с треском разваливается, подвал стал стремительно заполняться водой, дверь сорвало с петель, и мутный соленый поток хлынул прямо на Лемешева. В мгновение ока подвал оказался затопленным, а Игоря прижало к потолку, и он принялся дышать воздухом из баллонов.

Второй удар не заставил себя долго ждать, он последовал за первым с небольшим интервалом, а затем еще один, и еще… Маленький райский остров Лиапари оказался по меньшей мере наполовину уничтожен океаном. Все восточное его побережье было истерзано, старые деревья вырваны с корнем и унесены в открытое море, равнины затоплены, дороги размыты. Разрушения были поистине ужасающими. Когда Лемешев выбрался из-под развалин виллы, с которой волна сорвала крышу и выбила все оконные рамы, глазам его предстала жуткая в своей контрастности картина: под голубым безоблачным небом, под жарким солнцем, в абсолютном безветрии, погрузившись в состояние ленивого штиля, застыл неподвижный, прикинувшийся мирным океан, почивающий после очередного своего коварства. Берег же был изуродован, оголенные пальмы, с которых ужасающей силой волны сорвало всю крону, напоминали зубочистки, воткнутые малолетним сорванцом в оплывший от жары кремовый торт. Игорь заприметил что-то живое: какое-то существо, все окутанное илом, едва заметно пошевелилось, и Лемешев с воплями кинулся к нему, в надежде, что это может быть Пэм, каким-нибудь чудом уцелевшая после удара волны, но оказалось, что это полудохлый шимпанзе, которого водой смыло с пальмы. По занесенному водорослями пляжу Игорь бродил до самой темноты, надрывал связки, зовя Пэм, но все безрезультатно. Измотанный, голодный, он вернулся в разбитый дом свой, который толком не успел еще обследовать после трагедии. Каменные стены устояли, в подвале по-прежнему была вода – ей попросту некуда было деться из бетонной коробки. Вся обстановка была уничтожена, особенно жалко смотрелись книги, вылетевшие из опрокинутого шкафа, – насквозь промокшие, раскрытыми лежащие на полу, похожие на подстреленных птиц. Во всем доме витал аромат заброшенности, словно дом умер, словно душа его безвозвратно ушла, утекла вместе с водой обратно в океан. Вещи, мебель – все было свалено как попало и громоздилось бесформенными кучами, а тяжелый письменный стол лишился половины своих ящиков. Их содержимое, крайне важное для всякого смертного – деньги и документы, – было частью утрачено, частью разбросано по всей комнате. Игорь принялся подбирать то, что осталось, обнаружил свой американский паспорт в довольно сносном состоянии, пластиковый футляр с кредитками также, по счастью, никуда не исчез. В уцелевших ящиках стола в воде плавала всякая ненужная теперь мелочь, весьма кстати подвернулся брелок в виде крошечного фонарика, а документов Пэм найти не удалось. Вместо этого Игорь обнаружил раскисший незапечатанный конверт, с величайшей осторожностью извлек из него исписанный шариковой ручкой лист, прилепил его прямо на стену и в свете крошечного фонарного пятнышка прочел следующее: