Сексот

Я чертыхнулся и, быстро натянув джинсы с футболкой, выскочил из квартиры. Плюхнувшись в пассажирское кресло знакомого опеля, я тут же задал вопрос:

– Нельзя наши свидания назначать как-то иначе? У меня семья и их точно заинтересует, кто это мне звонил на ночь глядя и зачем я так поздно выходил на улицу?

– Так сложилась ситуация. Времени в обрез. Надо на территорию Дворца Конгрессов пронести вот эту вещь, – на колени мне упал прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором лежал светло-коричневый брикет с металлическими вкраплениями. По размеру, текстуре и консистенции брикет очень напоминал фабричный кусок пластилина, свободно продающийся в магазине.

– Что это?

– Муляж взрывчатки С4 или по-простому – пластит.

– Точно муляж?

– Точно, – Сергей криво улыбнулся – Не трусь. Ты же не трус?

– Я не трус, но я боюсь. Испытываю обоснованное чувство страха.

– Значит, все-таки, трусишь? – Сергей обвинительно посмотрел на меня.

– Страх – это реакция, а трусость – линия поведения.

– Ладно, замяли. Тебе Анфертьев звонил?!

– Звонил. Сказал, что ты всё объяснишь и дашь чёткие инструкции.

– Да. Первое, для начала надо пронести муляж на объект.

– Для чего? – я, как учили на курсах, принялся отслеживать у собеседника мелкую моторику, жесты и мимику, чтобы уличить его во лжи. Но он был спокоен, как удав.

– Проверка эффективности работы первого круга охраны.

– Ясно. Проносить надо сразу целиком весь кусок или можно отщипывать понемногу?

– Как хочешь, но через неделю весь муляж должен быть на месте. Весь! Понял?

– Понял. Но Анфертьев говорил, что на операцию у меня месяц, это минимум двадцать рабочих дней. Сколько весит муляж?

– Двести грамм. Пятая часть от стандартного брикета.

– В течение двадцати дней я мог бы проносить по десять грамм. Такой небольшой кусочек можно спрятать где угодно, а вот сорокаграммовый шмат уже будет бросаться в глаза.

– Я тебе поставил задачу, дальше решай сам, каким образом ты пронесешь этот брикет на объект. Есть еще одна проблема, о которой ты должен знать.

– Час от часу не легче, – я провел ладонью по влажным после душа волосам, пахнущим шампунем. – Так и знал, что рано или поздно появятся проблемы.

– Гладко бывает только на бумаге. В общем, фэсэошники каким-то образом прознали, что у них на объекте присутствует еще один наш человек, – Сергей сделал ударение на слово «новый». – Я думаю, они еще не догадываются, в какой структуре он работает, но ты должен быть начеку. Служба эксплуатации сформирована совсем недавно, так что имей ввиду, что скоро каждого из вас начнут пробивать на связь с конторой.

– Кто будет пробивать?

– Либо сами сотрудники ФСО, либо сексоты с их стороны, которые, как и ты, являются простыми сотрудниками управления делами президента. Короче, как только кто-то проявит к тебе интерес: будет задавать наводящие вопросы, интересоваться твоей личной жизнью, втираться в доверие и прочее, тут же сообщай мне. Вот мой номер телефона. Запомни и после звонка удаляй из памяти мобильника. Уяснил?

– Уяснил

– Тогда всё. Свободен! – от последнего слова меня аж передернуло и зачесались кулаки. Меня коробило от такого обращения в армии и однажды я пообещал старшине (такому же студенту, как и я, только с другого факультета и отслужившему два года срочной службы) вырвать кадык после сборов, если он еще раз мне такое скажет. На него моё обещание подействовало и лично мне он говорил: «Можешь быть свободен, я тебя больше не задерживаю». Я молча покинул машину и мстительно хлопнул дверью, вкладывая в этот жест весь свой гнев.

Вернувшись домой, я тут же позвонил своему приятелю-однокашнику Косте, и уточнил телефон замкомвзвода Володи, а через него уже узнал телефон нашего бывшего взводного и, одновременного, старшего преподавателя военной кафедры, подполковника Маецкого Николая Владимировича. Немного поколебавшись, глядя на часы, я все-таки набрал его номер и после пары длинных гудков в трубке послышался знакомый голос:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Николай Владимирович, это вас ваш бывший студент или, правильнее, курсант беспокоит. Астров Вадим.

– Э-э-э, честно говоря не припоминаю. Вы в каком году на сборах были?

– В двухтысячном, Николай Владимирович, три года назад.

– Так, – задумчиво произнес подполковник. – Двухтысячный год?! Последний год, когда студенты проходили сборы в поле, а не в казармах. Командир третьего отделения, правильно? Высокий шатен, спортсмен, правильно?

– Так точно, товарищ подполковник, – согласился я. – У вас отличная память.

– Это да, на память пока не жалуюсь. Ты чего звонишь-то, Вадим?

– Да у меня тут вопрос один возник, связанный с армейской тематикой, хотел с вами проконсультироваться, как со специалистом. Вы как, еще на военной кафедре работаете?

– Служу, Вадим, правильно говорить служу. Да, последний год. Сорок пять лет исполнится и на пенсию. Ты вот что, подъезжай завтра, после восьми часов вечера, на кафедру, я как раз дежурить буду, тогда и поговорим.

– Спасибо, Николай Владимирович, завтра в восемь десять я у вас.

– Тогда не прощаюсь. До свидания.

В трубке раздались гудки, и я положил ее на рычаг телефона.