Секреты Рейнбердов

Что же касалось Эдварда Шебриджа… Вот вам и окончательный ответ на любые вздорные требования покойницы Гарриэт. Хотя мисс Рейнберд уже некоторое время не видела ее. Она снова спала спокойно, без будораживших душу сновидений. Итак, Эдвард Шебридж отверг Рейнбердов. Он считал Роналда Шебриджа и его жену своими настоящими отцом и матерью, хотя давно знал правду. Допив херес, мисс Рейнберд налила себе еще и задумалась. Ведь все это время она полагала, что при условии обнаружения Эдварда Шебриджа принятие окончательного решения останется за ней. Непростительное неуважение проявил к ней этот человек, не приехав сюда и лично не уведомив ее о своих чувствах. Да, кровь Гарриэт давала о себе знать. Если предстояло сделать что-нибудь неприятное, то всегда следовало найти кого-то другого, кто сделал бы это за тебя. Ладно, если таково его решение, то он сам снимает с нее всякую ответственность. Любой настоящий мужчина, несомненно, явился бы сам, чтобы в приватной беседе прояснить свою позицию. А он повел себя как идиот, не пожелав проявить к ней элементарное уважение, простую вежливость и не узнать из первых уст, что она собиралась предложить ему. Сделай он это, и вполне мог бы еще передумать. Все-таки она, мисс Рейнберд, владелица Рид-Корта. Последняя инвентаризация ее собственности и инвестиций установила, что размеры состояния приближаются к миллиону фунтов. Конечно, никто не собирался кричать об этом на каждом углу. Но если бы он понравился ей, она прозрачно намекнула бы на свое богатство. В конце концов, он женат, имеет сына, которому, по словам Ламли, сейчас пятнадцать лет, а значит, как на муже и отце, на нем лежит ответственность за их финансовое благополучие. И вот тебе! Она получила от него пренебрежительный отказ от всего. Причем через посредника. Какая дерзость! Грубость и высокомерие!

Мисс Рейнберд заволновалась, рука дрогнула, и она пролила часть хереса на парчовый подлокотник кресла. Будь этот мужчина сейчас здесь, она бы высказала ему в лицо все, что думает о его недопустимом поведении. Вероятно, в нынешней ситуации самым правильным шагом с ее стороны станет письмо, адресованное ему. В нем она, не стесняясь в выражениях, назовет его наглым грубияном и предупредит, что, даже если в будущем он изменит свое отношение к ней, дальнейшие контакты окажутся бесплодными для него. Нет, она не станет писать ему письма. Не сделает ничего.

Мисс Рейнберд допила херес и ощутила легкое головокружение. Перед глазами все расплывалось. Это было то состояние, когда она могла заснуть, как только касалась затылком подушки, и спать вообще без сновидений. Поднимаясь по большой центральной лестнице, мисс Рейнберд вспомнила сон, в котором ей явилась мадам Бланш. Бланш – ее давняя подруга. Нелепо. И еще молодой человек, они видели его сквозь окно рыбачившим в озере. Кто он? Сын Шебриджа? Его отец отверг ее, отказавшись тем самым от всего с нею связанного. И воистину стоило возблагодарить Господа за это!

Мисс Рейнберд повернулась и посмотрела на лестницу, вспомнив падение пьяного Шолто… Он считал, что Гарриэт опозорила его. И не простил ей этого, укоряя даже после смерти… А сам Шолто бесконечно позорил мисс Рейнберд своим пьянством, развратом, распутством. Если бы не эти двое, она могла бы выйти замуж, завести семью. Но не завела. И была не из тех, кто рыдает по упущенным возможностям в прошлом.

На мгновение, пока мисс Рейнберд смотрела вниз в сторону холла, ей померещилось, будто она видит тело Шолто, скрюченное рядом с перилами. Бедняга Шолто, как глупо он распорядился своей жизнью! Как и Гарриэт, он был полностью поглощен собой. И мисс Рейнберд подумала, что никто в этом доме не одарил ее подлинной любовью, искренней привязанностью.

В десять часов утра Буш вошел в кабинет Грандисона. Он провел в департаменте всю ночь. К полуночи поступил дополнительный рапорт от полиции Солсбери, информацию о визите Бланш Тайлер в дом Шебриджа. Текст немедленно передали Грандисону. Радостное предвкушение охватывало Буша и плавно растекалось в сознании – легкое, но мощное ощущение. Удовольствие казалось тем более удивительным, что первоначальным источником для него послужила ничтожная малость данных, имевшаяся у них изначально. Вот теперь им предстояла настоящая работа. Время и счастливый случай пока были на их стороне, но Буш считал, что удача им уже не изменит.

Он сел напротив Грандисона. Шеф был костюме из плотного твида, а к моноклю привязал зеленый шнурок – они у него всегда были зелеными или красными. Буш полагал, что в смене одного цвета на другой неизменно присутствовал скрытый ритм, тайное значение. Об этом стоило позже поразмыслить: зависела замена шнурка от настроения хозяина или просто от погоды на улице? Он улыбнулся. Чувствовал себя превосходно и мог позволить ненадолго отвлечься на посторонние мысли.

– Ты похож на кота, дорвавшегося до сметаны, – заметил Грандисон.

Буш пожал плечами:

– Но вы же понимаете, что он у нас в руках. С моей точки зрения, никаких сомнений нет.