Секреты

Из-за Памелы она очень хорошо понимала горе Эмили, то отчаяние, которое заставило ее броситься в реку. Но все же Роуз никогда не была настоящей матерью для Адель. Она никогда не ценила ее и никогда не любила.

И какова будет реакция Адель на новость о Майкле? Роуз знала, что она будет так же убита горем, как его мать, но кому она сможет излить это, если все считают, что она его бросила? Только два человека знали правду, но Адель не пошла бы ни к одному из них.

Когда они собирали хворост и Адель напала на нее с топором, Роуз подумала, что это худший момент в ее жизни, но сейчас ей было еще хуже. Она вернулась сюда жить, близко узнала мать и наконец почувствовала себя счастливой — и это открыло ей глаза на то, какой эгоистичной, жадной и поверхностной она была. Она считала, что становится лучшим человеком. Временами она даже сама себе нравилась.

Но когда Эмили вместе со слезами вылила столько о своем браке и семье, Роуз стало стыдно, что она, вероятно, была одной из причин, заставивших распасться брак Эмили. Все эти годы Роуз говорила себе, что она была невинной жертвой волокиты, который бездушно бросил ее, когда она носила его ребенка, но сегодня она уже больше не могла притворяться перед самой собой.

Это правда, что она была девственницей, познакомившись с Майлсом, но ее вряд ли можно было бы назвать невинной, потому что она хладнокровно вознамерилась заполучить его. Она хотела жить комфортно и весело в Лондоне, и, ощутив, что он богат, одинок и раним, она использовала свою внешность, молодость и обаяние, чтобы заполучить его. Он успел лишь несколько раз поцеловать ее, а она уже начала умолять его, чтобы он забрал ее с собой в Лондон, коварно утверждая, что отец плохо обращается с ней.

Майлс сказал ей, что он женат и у него трое детей, еще до того, как сели на поезд. Он даже явно дал ей понять, что сможет только помочь ей найти работу и жилье. Он сдержал свое слово, нашел ей жилье и поддерживал ее материально, и, не пусти она в ход все свои женские чары, он никогда бы не спал с ней.

Если бы она тогда использовала свой ум на то, чтобы получить работу, вместо того чтобы плести интриги и лгать, пытаясь заставить его бросить жену и жениться на ней! Он десятки раз говорил ей, что не может навлечь позор на свою семью разводом.

Безусловно, он виноват в том, что она забеременела, светский человек должен был знать, как предотвратить это. И конечно, было бессердечно с его стороны оставить ее одну выкручиваться. Но она сама навлекла это на себя — если бы она не лгала ему постоянно, он поверил бы, что она ждет от него ребенка, и взял бы ответственность за него. Он был снобом, часто проявлял бесхарактерность, но обладал мягкосердечием и был человеком чести. Он безусловно не был таким скотом, каким она его рисовала.

У Хонор был зуб на Майлса, но это было понятно, если вспомнить, как он обращался с Адель, когда она работала у его жены. Роуз увидела недоверие на лице матери, когда Эмили утверждала, что он не всегда был таким. Эмили была права: когда-то он был мягким и любящим, и Роуз чувствовала вину за перемену в нем.

Теперь, когда он потерял своего младшего сына, Роуз вспомнила, как ревновала, когда Майлс нежно улыбался при одном упоминании о Майкле, который тогда только начал ходить. Она всегда утверждала, что любила Майлса, но, вероятно, правда была в том, что она никогда не любила никого, кроме себя самой.

Глава двадцать пятая

— Ты ведь никому не расскажешь, что я пыталась сделать? — умоляла Эмили Роуз, когда они вместе шли пешком в Винчелси.

— Нет, конечно нет, — ответила Роуз. — Но только если ты мне пообещаешь, что это не повторится.

Прошло три дня с тех пор, когда Эмили пыталась утопиться. Наследующее утро Хонор поручила Джиму поехать и встретиться с ее экономкой и сказать, что Эмили заболела, пока была у нее в гостях, и вернется домой, как только чуть-чуть окрепнет. Она проспала почти весь первый день, потом снова много плакала, но сейчас казалась намного более спокойной, и Роуз сопровождала ее домой.

— Обещаю, — сказала Эмили тихим голосом. Она выглядела очень бледной и измученной, и ее пальто, которое Хонор высушила, село. В туфлях, которые дала ей Роуз и которые были на нее велики, она больше была похожа на беженку, чем на светскую леди. — Ты была такой смелой, Роуз, а мне так стыдно.

Роуз сглотнула комок в горле. Эмили уже в который раз сказала это за последние пару дней, и хотя ей было приятно, что ее считали смелой, Роуз все еще боролась со своим чувством вины.

Две женщины шли вверх по холму в Винчелси, и Эмили взяла Роуз под руку.

— Роуз, ты такое серьезное, доброе дело для меня сделала, — сказала она. — И я имею в виду не только то, что ты спасла мне жизнь, но и то, что позволила мне выговориться. Я сегодня чувствую себя другим человеком. Я вроде как стала сильнее.