Секреты

И вдруг Роуз поняла, что у нее никогда не было настоящих друзей. У нее были десятки знакомых, она могла зайти в любой из полдюжины пабов, которые посещала в Лондоне, и встретить кого-то из знакомых. Но это не было настоящей дружбой, эти люди были просто собутыльниками. Кто будет оплакивать ее, если она умрет сегодня ночью?

Если Адель сегодня рассказала Хонор про Майкла, они бы и бровью не повели, прочитав ее имя в списках убитых. Как ни один из многих мужчин, которые были в жизни Роуз, потому что если они и помнили о ней, то вспоминали бы, как она их использовала.

— Миссис Харрис! Вы меня слышите?

Хонор услышала женский голос, прозвучавший среди сильного шума, словно она находилась на вечеринке или на вокзале. Похоже, она не могла открыть глаза и у нее болело, хотя она не могла разобрать, где именно.

— Миссис Харрис! Вы пострадали во время налета, но вы сейчас в безопасности в больнице.

«Налет! Больница!» Эти слова, похоже, что-то означали, но она не могла сконцентрироваться. Она спала? Надо вставать и выпустить Великана.

— Мне нужно выпустить Великана, — смогла она вымолвить и с трудом приоткрыла глаза, увидев яркий свет.

— Вот так лучше, — сказал голос. — Мы увидели ваше имя на конверте, миссис Харрис. Вы живете в Лондоне или по адресу в Сассексе?

Медленно Хонор начала фокусировать зрение, и расплывчатое пятно перед ней приобрело форму лица — молодого, красивого лица с темно-карими глазами. У девушки на голове была накрахмаленная шапочка, совсем как у Адель.

— Адель здесь? — вымолвила она с трудом, ее рот, казалось, был забит пылью.

— Какая Адель?

— Адель Талбот, моя внучка. Она медсестра.

— Вы бабушка Адель? — недоверчиво спросила медсестра. — Боже правый!

Хонор была уверена, что это только сон. Она закрыла глаза, потому что свет был слишком яркий, и снова погрузилась в сон.

— Бабушка!

От звука голоса Адель она немедленно проснулась.

— Адель?

Она не видела ее ясно, но узнала по прикосновению руки, сжимавшей ее руку. Ей не нужно было говорить сейчас, когда Адель была рядом, она была в безопасности, и ее снова одолел сон.

Отойдя от кровати бабушки, Адель кинулась в комнату палатной сестры. Она весь вечер ухаживала за послеоперационными пациентами и не видела многих раненых, которых доставили в больницу. Для нее была шоком новость, когда к ней подошла сестра Попл и сообщила, что среди них ее бабушка. Адель полагала, что она благополучно добралась до Хаммерсмита.

Еще хуже было увидеть ее перевязанной и услышать от сестры, что они опасаются сотрясения мозга, потому что она долгое время была без сознания.

Адель сообщила сестре Джонс, что миссис Харрис ее бабушка.

— Сестра Попл сказала, что, возможно, у нее сотрясение мозга. Это так?

— Слишком рано что-то говорить, — сказала сестра и, увидев страдальческое выражение лица молодой медсестры, сочувственно похлопала ее по плечу. — Она смогла спросить о тебе, и это отличный знак, но у нее нехорошая рана на голове и сломана нога, а по всему телу множество рваных ран.

— Она очень сильная и здоровая, — сказала Адель срывающимся от волнения голосом. — Это поможет ей, правда?

— Да, сестра, конечно, поможет, и еще поможет то, что она в твоей больнице. У нее есть муж?

— Нет, она вдова, — сказала Адель. — Она навещала кое-кого в Лондоне и оставила там собаку. Но я не знаю адреса.

Она не могла заставить себя признаться, что этот «кто-то» был ее матерью. С тех пор как Хонор сообщила ей, что оставалась на ночь у Роуз, Адель кипела от гнева, что у нее хватило наглости пытаться снова влезть в их жизнь.

Сестра объяснила, что посмотрела у Хонор в сумочке и нашла письмо.

— Разумеется, я его не читала, но думаю, вы должны его прочитать, оно может быть от того, кого она приехала навестить. Скажите, Талбот, сколько времени вы уже дежурите?

— Столько, сколько и все, — сказала Адель. — Со вчерашнего налета, не считая трех свободных часов сегодня утром. Но я не хочу сменяться сейчас, когда здесь бабушка.

Сестра Джонс посмотрела на нее испытующе.

— Я настаиваю, чтобы вы позже ушли на несколько часов, — сказала она. — Истощенные медсестры совершают ошибки. Кроме того, в состоянии миссис Харрис по меньшей мере до завтра не будет каких-либо перемен.

Когда Адель порылась в сумочке Хонор и нашла слезливое письмо от Роуз, она еще больше разгневалась на мать. Было невероятно, что у нее хватило наглости просить прощения после всех страданий, которые она причинила.

Может быть, она не ожидала, что Хонор сядет на первый поезд, но позволить ей отправиться в Ист-Энд сразу же после налета было просто преступно.

Адель знала, что хотела бы сделать: кинуться в Хаммерсмит, забрать Великана и в недвусмысленных выражениях сказать матери, что она больше никогда не желает ни видеть, ни слышать ее, Но она не могла оставить больницу и бабушку и не могла приглядывать за Великаном, пока бабушка не поправится.

Она предположила, что ей просто нужно будет попросить полицию известить Роуз о том, что произошло, и надеяться, что у нее есть хоть какие-то остатки приличий, чтобы позаботиться о Великане.