Секреты

— Адель, все это не ваша вина, — сказала старшая сестра, назвав ее по имени, что свидетельствовало о ее искреннем сочувствии. — Я в ужасе от того, что отец Майкла заставляет страдать тебя и тех, кого ты любишь, а сам при этом остается безнаказанным.

— Но это причинит боль еще многим людям, если правда обнаружится, — настаивала Адель. — Матери Майкла, его брату и сестре. А что люди станут говорить обо мне и о моей матери? Действительно, будет лучше, если никто ни о чем не узнает. Я думала об этом всю ночь, и я знаю, что права.

— Но ваша бабушка будет беспокоиться о вас. Не заставляйте ее так страдать, — сказала старшая сестра.

— Я могу написать ей письмо, — сказала Адель в отчаянии. — Сказать, что я передумала насчет Майкла и уехала на время, пока он это переживет. Я могу продолжать посылать ей записки, чтобы она знала, что у меня все в порядке.

— А Майклу вы тоже напишете?

— Да, конечно. Я скажу, что поняла, что он мне не пара.

Сестра глубоко вздохнула и в отчаянии покачала головой.

— Все это кажется мне неправильным, — сказала она. — Но Я вижу, что вам будет неудобно оставаться в этой больнице при таких обстоятельствах. Есть у меня одна подруга, она старшая сестра в Лондонской больнице в Уайтчепел, ей тоже очень нужны хорошие медсестры. Я могла бы позвонить ей и узнать, примет ли она вас.

— О, спасибо вам, сестра, — сказала с благодарностью Адель, и у нее по щекам покатились слезы. — Но вы ведь не расскажете ей все это, правда?

— Конечно нет, мы достаточно близкие подруги, чтобы она доверяла моему мнению без объяснений. А теперь возвращайтесь в вашу комнату, я зайду к вам позже, как только поговорю с ней.

— Мне нужно уехать сегодня, — сказала Адель, глотая слезы.

Старшая сестра кивнула.

— Оставьте это мне. Я пришлю кого-нибудь принести вам в комнату завтрак. Вы должны есть, даже если не хотите.

В три часа в тот же день Адель выехала из общежития с чемоданом и направилась на вокзал. Старшая сестра уладила вопрос с Лондонской больницей и еще пообещала, что если Майкл позвонит или придет, она поговорит с ним сама и скажет, что Адель уехала по личным причинам. Остальным медсестрам скажут то же самое.

Адель написала Майклу и бабушке и бросила письма в первый же ящик, мимо которого проходила. Их было очень трудно писать — она знала, что не должна позволить им думать, что она расстроена, но не должна была и проявить бездушие к их чувствам. Майклу она могла только сказать, что ошиблась и поняла, что он ей не пара, или она ему. Что она уезжает в другой город жить и работать там и что он должен забыть о ней.

Она написала примерно то же самое бабушке про Майкла, но объяснила, что не может раскрыть, где находится, пока он не перестанет искать ее. Она умоляла ее не беспокоиться и сказала, что будет посылать письма, чтобы бабушка знала, что она в безопасности. Она написала ей, что любит ее и что ее самые лучшие воспоминания в жизни — это жизнь с ней на болотах. В конце она написала, чтобы Хонор не думала, что история повторяется, что она не Роуз и скоро свяжется с ней.

Когда поезд запыхтел и тронулся, глаза Адель снова наполнились слезами, потому что она вспомнила свою последнюю поездку в Лондон. Она тогда была такой счастливой и взволнованной, что не могла усидеть на месте. Но сегодня на Чаринг-кросс ее не встретит Майкл теплыми объятиями, и она не услышит слов любви. Ее обручальное кольцо все еще висело на цепочке на ее шее, потому что по больничным правилам нельзя было носить кольца на дежурстве. Она знала, что должна была послать его ему обратно, но оно лежало, маленькое и теплое, между ее грудей и утешало ее.

Она была рада, что едет в такое ужасное и переполненное людьми место, как Уайтчепел. Она считала, что если больше не будет соленого ветра с моря, больших открытых пространств, травы, цветов и деревьев, она сможет забыть.

Позже она увидела в небе самолет. Пилот отрабатывал акробатику. Он сделал петлю, потом устремился вниз и снова резко поднялся вверх. Она заметила под крыльями черное с белым и поняла, что это «спитфайр». Это вполне мог быть Майкл или кто-либо из его эскадрильи, и она горячо помолилась, чтобы он быстрее ее забыл, и еще за его безопасность, когда придет война.

Единственное, что она попросила для себя в молитве, — это стать хорошей медсестрой. Она не верила, что заслуживает счастья или безопасности.

Глава девятнадцатая

Сентябрь 1939

— Идите посмотрите на этих малышей, которых эвакуируют! — воскликнула старшая медсестра Уилкинс со своего места у окна в женском хирургическом отделении. — Здесь есть совсем крошечные.

Адель и Джоан Марлин подошли к окну, где стояла Уилкинс, и увидели длинную вереницу детей, трусивших по Уайтчепел-роуд по направлению к вокзалу. Каждый нес в руках маленький чемоданчик или узелок, а на груди у них болтались противогазовые маски. У каждого на одежде был большой ярлык, вероятно с их именем и возрастом, и их сопровождали шестеро женщин, скорее всего учительниц.