Секретный агент

Грот, получив неожиданное для него сообщение, тут же вызвал по телефону Слепцова.

– Слепой? Привет!

– Привет, Грот!

– Быстро в тачку и мухой к супермаркету. В проезд между домами не въезжай. Поставь машину на стоянку, сам же войди во двор, но незаметно, под видом бомжа, собирающего бутылки, присядь где-нибудь в кустах, якобы пожрать, для чего возьми с собой пару бутербродов, и смотри за подъездом известного тебе дома.

Слепцов спросил:

– А что за дела?

– К клиентам гость прибыл! Да поторопись, он не должен уйти до твоего прибытия!

– Тогда, может, Илью к работе подключить?

– Нет! Делай дела сам! Как прибудешь во двор дома, свяжись с Пирогом, он сейчас пасет двенадцатиэтажку. От него узнаешь, в квартире еще гость или уже ушел. Давай бегом, Слепой. Через десять минут жду доклада, что ты на месте. Отбой!

Слепцов, отключив трубку и сказав несколько ласковых слов в адрес Грота, тем не менее быстро собрался и покинул квартиру. На связь с Пирогом вышел уже через семь минут:

– Пирог?

– Да?

– Слепой! Гость на месте?

Наблюдатель подтвердил:

– На месте! Из хаты никто не выходил, как никто в нее, кроме пожилого мужика, и не входил.

– Хорошо! Как выйдет, сообщи мне.

– Лады!

Слепцов переключился на Грота:

– Володя? Слепой! Я на месте!

– С Пирогом базарил?

– Естественно! Гость в хате!

– Занимай позицию и следи за подъездом! Как гость выйдет, следи за ним. Сядет в тачку, сопровождай на своей, куда бы он ни поехал.

– Даже в Москву?

– Даже в Гондурас!

Слепцов усмехнулся:

– Как скажешь!

– Давай! О начале слежки дополнительный доклад мне!

– Это уж как выйдет.

Грот повысил голос:

– Не как выйдет, Костя, а немедленный доклад. Или тебе что-то неясно?

– Все мне ясно! Вот только голос, Грот, повышать не следует! Не со своими ребятишками базаришь. Отбой… шеф!

Услышав звонок и убедившись через объемный «глазок» бронированной двери квартиры, что прибыл некто иной, как сам Потапов, Андрей открыл дверь, пропустил генерала в прихожую:

– Прошу, Николай Викторович!

– Благодарю! Маргарита Владимировна отдыхает?

– Да.

– Хорошо! Где устроимся?

Андрей улыбнулся:

– Это зависит от цели и времени вашего визита.

– Тогда лучше на кухне. Кофе, надеюсь, приготовил?

– Как было заказано, генерал!

Сургин с Потаповым прошли на кухню. Андрей поставил перед начальником чашку крепкого, ароматного напитка.

Потапов сделал несколько глотков. Поинтересовался:

– Как наш свидетель?

Майор пожал плечами:

– Нормально!

– Ты с ней уже как муж с женой? Или как любовник с любовницей?

– А какая разница, Николай Викторович? Любовник тоже от слова любовь!

– Ты прав, но перейдем к делу! Я вынужден оторвать тебя от Маргариты Новиковой!

Сургин удивленно взглянул на генерала:

– Сегодня только десятое августа… или… время суда перенесли?

– Нет! И Риту забирать отсюда я не собираюсь. Тут другая ситуация. В Москве объявился Хатани!

Андрей еще более удивился:

– Хатани? Кровавый шакал из бывшего окружения Хикмата?

– Он самый!

Майор задумчиво произнес:

– Вот оно что.

Хатани во время войны в Афганистане зарекомендовал себя одним из самых жестоких полевых командиров. На своем кровавом счету Хатани имел сотни загубленных жизней советских военнослужащих. И ладно, если бы бандит уничтожал врага на поле боя. Но Хатани творил беспредел в Пакистане, в лагерях пленных. Тем военнослужащим, которые отказывались сотрудничать с ним, приходилось умирать смертью страшной, лютой. Их живыми сажали на колья, отрубали руки и ноги и бросали на съедение орде злобных псов, которых Хатани держал в специальном вольере своих владений именно для этих целей. Для дикаря являлось забавой лично вырывать пленным языки, выжигать глаза, отрезать уши. Но особое удовольствие этот дьявол во плоти получал, оскопляя беспомощных, в большинстве своем, раненых солдат и офицеров. Хатани вырезал их половые органы, которые затем заталкивал во вспоротые животы вместо выброшенных в сторону кишок, наслаждаясь мучениями несчастных. Так не поступали даже фашисты.