Секретарь обкома

— Дремлют плакучие ивы! — сказал Владычин, и оба они, он и Юлия, были удивлены, как точно увидел тот, кто сочинял слова старинного романса. Стояла послеобеденная тихая пора, ветер отправился в какие-то иные края, на воде перед плотиной ни рябинки: не вода, а отлично отполированное зеленое стекло. Только мягкими складками она складывается там, где начинает падать в каменистый пролом. Земля нагрета солнцем, камни прогреты солнцем, все спит, даже птиц не слышно — и те спят. И вот в этой тиши, в этом сонном царстве, дремлют старые, коряжистые ивы, плакучие ивы, низко склонясь над прудом.

— А что, если нам рискнуть и перейти на тот берег? — предложил Владычин, подходя к пролому. — Посмотрим, что в самой мельнице Может быть, русалки живут.

— Страшно, — сказала Юлия. — Камни скользкие.

— Неужели боитесь? Я думал, вы храбрее.

— Боюсь. Но за вами, пожалуй, могу решиться пойти.

Владычин прыгнул на первый камень. Укрепился на нем, попробовал покачать его ногами — прочно ли держится, распахнул навстречу Юлии руки.

— Прыгайте, поймаю.

Она прыгнула, он крепко схватил ее. Постояли так. Владычин прыгнул на следующий камень.

Тот камень слегка покачивался, вода вокруг него шумела, скручиваясь, сбиваясь в пену.

— Ну ничего, все-таки прыгайте, — сказал, вновь протягивая к ней руки.

Юлия прыгнула, камень резко качнулся под ними. Владычин подхватил ее, и с нею на руках прыгнул на третий камень. За тем камнем уже была твердая часть плотины, можно было опускать Юлию на ноги. Но Владычин ее не опускал, а она не делала ничего, чтобы поторопить его. Его глаза были совсем близко от ее глаз. Они были очень серьезные.

— Странно. — Он растерянно, беспомощно улыбнулся. — Очень странно. Что бы сказали коммунисты Свердловского района, если бы увидели своего секретаря в эту минуту.

— Они бы сказали, что так поступать можно только в том случае, если любишь человека. А если нет, то… Игорь Владимирович, — еле слышно сказала Юлия, — если я вам совсем ничто, бросьте меня туда, пожалуйста, прошу вас. — Одной рукой она охватывала его шею, откинув другую, указывала на шумевший поток. — Ну, пожалуйста…

50

До того места, где велись раскопки, от ближайшей деревни было не более четырех километров, и все участники экспедиции вполне могли бы шить в деревне. Но София Павловна решила разбить лагерь прямо на месте раскопок. Вся её группа состояла почти из молодежи — из студентов педагогического института и из школьников старших классов. Это были добровольцы, решившие посвятить свои летние каникулы археологии, изучению родного края, но добровольцы уж очень юные, молодые и поэтому, как полагала София Павловна, повышенно подверженные различным соблазнам жизни. В условиях лагеря таких соблазнов будет меньше, все друг у друга на виду, не будут прогуливать, будут больше работать, заниматься делом.

И вот в излучине Кудесны, недалеко от впадения ее в Ладу, на высоком, с песчаными обрывами берегу, возник городок из пяти палаток. В одной из них поселились София Павловна и две девочки, перешедшие из девятого класса в десятый, в другой четыре студентки — будущие учительницы русского языка и истории, в двух следующих — восемь ребят — студентов и школьников вперемешку. А в пятой жили работники музея, специалисты, без которых София Павловна не справилась бы с нетерпеливой, порывистой, не умевшей работать систематически армией молодежи, и специально приглашенный на время раскопок повар-практикант, студент последнего курса Старгородского пищевого техникума. Он, бедняга, был объектом всевозможнейших шуток.

София Павловна почти всю зиму готовилась к этой поездке. Ее заместитель по экспедиции, научный сотрудник музея, человек немолодой, отлично знавший область, занимался подготовкой материальной части — сбором соответствующих инструментов, приобретением палаток, всего необходимого инвентаря, поисками добровольцев-рабочих. София Павловна рылась в печатных и рукописных источниках, касавшихся истории края.

Именно эта излучина Кудесны была выбрана для раскопок потому, что еще при царях здесь обнаружили и начали раскапывать место большого древнего торжища. Множество различных предметов, добытых в том раскопе, — домашней утвари, украшений из металлов, из камней, из кости, металлических монет, орудий кузнечного, гончарного, плотничьего труда хранилось в Старгород-ском музее. Все это было до крайности смешанного происхождения. Выли изделия и монеты из Византии, Рима, Венеции, Персии, Индии, были и с запада средневековой Европы, из Скандинавии. Относились они к IX, к X векам. Никто не спорил о том, что здесь, на берегу Кудесны, в ту далекую пору было торжище, так сказать — обменный пункт купцов юго-востока с купцами северо-запада. Спорили о другом — славяне ли населяли в те века здешние просторы или были они владениями северных морских разбойников.