Секретарь

Перед выездом на магистраль мы заскочили на заправку. Я осталась в машине, пока Дэйв заправлял ее. Позднее другие люди обсуждали подробности этой остановки, а я ее едва помнила – разве что обрывочно. Шум насоса, перекачивающего бензин. Руки Дэйва в силиконовых перчатках – он всегда надевал их, когда заправлял машину. Его куртка, брошенная на заднее сиденье. В окно магазина при заправке было видно, как Дэйв выбирает какие-то мелочи, но я не вникала: сначала писала эсэмэску Анжелике, потом читала ее ответ, – мы разговорились, чего нам никогда не удавалось при личной встрече. Потом я наливала кофе: один стакан мне, другой Дэйву – его я поставила в автомобильный «подстаканник», а потому вообще не замечала, чем он занят. Как я теперь понимаю, «Ягуар» ему достался не просто так. Он был вознаграждением, а не подарком.

Когда Дэйв вернулся в машину, изо рта у него пахло мятой. Обхватив рукой спинку моего сиденья и обернувшись всем корпусом назад, он ловко провел машину задним ходом и вырулил к выезду одной рукой.

По мере того как мы удалялись от города, воздух в машине менялся, к нему примешивался запах сырой, мшистой земли, и я ощутила трепет предвкушения: мы вступали на незнакомую территорию.

– Интересно, какой он, – размышляла я вслух.

– Большой. Жутковатый. Сейчас темно, а если подъезжаешь к нему при дневном свете, дом на вершине холма виден издалека.

– Вы уже бывали здесь? – Я постаралась не выдать обиды. Каждую неделю я составляла для Дэйва расписание, но поездок в Финчем в нем никогда не значилось.

– Да, раза два или три. Возил сюда Мину после смерти ее отца, помогал ей вывезти кое-какие вещи.

Я подумала, не вещи ли Дженни Хэддоу они вывозили. А надо было встревожиться. Надо было задуматься о том, чего еще я не знаю.

Мы свернули с шоссе и затормозили у чугунных ворот, запертых на висячий замок. В лучах фар я увидела, как Дэйв вынул из кармана связку ключей, положил на ладонь и перебирал пальцем, пока не нашел нужный. Он распахнул створки, сначала одну, потом другую, и мы въехали в ворота. Дом я увидела лишь мельком, Дэйв остановил машину у торцовой стены и заглушил двигатель.

– Машину он держал вот здесь, – сказал Дэйв. – В конюшне, перестроенной в гараж.

Я направилась за ним, он открыл ворота гаража и щелкнул выключателем. Лорд Эплтон ездил на старом «Ягуаре-XJ6». Я увидела, как Дэйв провел рукой по боку машины, погладил ее осторожно, словно опасался, что она шарахнется в испуге. Все мои сомнения насчет того, примет ли он дар Мины, развеялись еще в пути. Дэйв сел за руль, и я заметила, как он затаил дыхание, прежде чем повернуть в замке ключ зажигания. Как ему, наверное, хотелось, чтобы двигатель ожил, и он смог бы сразу же увести машину отсюда. Но двигатель был мертв. Не издавал ни звука.

– Как обидно, – сказала я. – Похоже, придется нам здесь задержаться. Утром вы сможете договориться насчет эвакуатора.

Я решила сделать все возможное, чтобы поездка не оказалась напрасной – так мне хотелось увидеть Финчем при свете дня.

До сих пор удивляюсь, вспоминая, как свободно мы вошли в величественный старый дом. В «Минерве» Мина всегда уговаривала меня чувствовать себя как дома, и я не видела причин полагать, что в доме своего детства она повела бы себя иначе. Мы очутились в просторном холле. Дэйв вел меня за собой, как ребенка, который боится темноты.

– Теперь мне ясно, почему вам не хотелось приезжать сюда одному, – сказала я.

Мебель в холле была укрыта белыми чехлами. На месте снятых картин на стенах остались призрачные очертания. Столько дверей, столько комнат – и все темные и запертые. Несмотря на все усилия, я так и не смогла представить, как Мина в детстве бегала по этому дому.

Я последовала за Дэйвом по коридору. Сначала гулким стуком на наши шаги отзывалась плитка на полу, потом звуки стихли: мы свернули в коридор, застеленный ковролином, вытертым и покрытым пятнами за десятки лет, в течение которых по нему ходили из кухни в жилые комнаты и обратно, носили еду и напитки. Сейчас мне отчетливо вспоминается, как мы с Дэйвом шли по стопам местной прислуги.

Этот дом разительно отличался от «Минервы». Кухня в Финчеме выглядела сугубо утилитарной – истертый линолеум на полу, гудящие и мерцающие лампы дневного света на потолке – и предназначенной для прислуги. Те, кто служил в Финчеме, знали свое место. Я присела за дочиста выскобленный сосновый стол, скорее хирургический, чем кухонный, залитый ярким и резким светом ламп, и увидела, что Дэйв заглядывает в холодильник. Разумеется, тот был пуст.

– А что вы купили на заправке? – спросила я в надежде, что он, может быть, прихватил какой-нибудь еды на завтрак. Досадно, что я сама до этого не додумалась.

– Шоколад, – ответил он. – И «Поло».

Дэйв питал пристрастие к мятным леденцам «Поло», сосал их один за другим всякий раз, когда нервничал. Когда он сидел на скамье подсудимых, я заметила, что пол под его ногами был усеян клочками серебристых оберток.

Пока он проверял, надежно ли заперто окно, я, заглядывая поочередно во все кухонные шкафы, отыскала в глубине одного из них бутылку бренди.