Секондхендж

Примерно полмесяца назад какая-то безымянная сволочь, так и оставшаяся неизвестной, прокляла бедолагу, закоротив его энергетику на стихию, именуемую народом. По сравнению с такой бедой, упомянутые выше замыкания не более чем мелочи жизни. Ну ляпнет человек что-либо социально значимое! Ничего страшного. Тут же вышибет у него в мозгах от напряжения некий предохранитель, помолчит человек, опомнится - смотришь: опять нормальный, о бабах заговорил, о рыбалке.

Но если умышленно закоротили... В девяноста девяти случаях из ста жертва подобного проклятия скоропостижно гибнет за Отечество, и только в одном случае происходит обратное. Именно такой случай выпал ученику чародея Глебу Портнягину, с чего, собственно, и началось стремительное восхождение его звезды на политическом небосклоне.

Способствовал этому и сам исторический момент: суверенная республика Баклужино, полгода считавшаяся самопровозглашенной, перестала наконец считаться таковой и готовилась избрать первого своего Президента.

* * *

- Проигрываем выборы... - подвел невеселые итоги желчный сухопарый Арсений. - И откуда он такой взялся? Экстрасенсы, колдуны... Они ж всегда, как кошки, были - каждый сам по себе! А этот из них коалицию сколотил. Месяц назад в голову бы никому не пришло...

- Ну так... - с надеждой подсказал совиноглазый Артём, выразительно запуская растопыренную пятерню под пиджак.

- Сказано тебе: нет! - отрезал старший товарищ и спустя малое время пояснил: - Ну, замочишь! Думаешь, ихний блок сразу и распадется? Еще крепче станет! Был просто блок, а станет блок с иконой. С мучеником. Невинноубиенным подколдовком Глебом Портнягиным...

Оба замолчали подавленно.

- Компромат бы на него какой сыскать... - молвил с тоской Арсений. - Так ведь он на виду-то без году неделя... Ни на чем еще подорваться не успел...

Внезапно его собеседник насторожил уши. Уши у него, кстати, тоже были весьма примечательные. Волчьи.

- Что там?

Снаружи отчетливо лязгнула цепь на сваренной из железных прутьев калитке. Кто-то пытался проникнуть в агитхрам.

- Поди взгляни.

Волчеухий товарищ Артём поправил под мышкой ствол и вышел в ночь. Вскоре вернулся, подталкивая в спину - кого бы вы думали? - одутловатого глашатая Вселенской Гармонии.

- Так... - озадаченно сказал Арсений, чуть отшатнувшись от незваного гостя. - А ты тут что забыл, нехристь космический?

У космического нехристя было отчаянное лицо. Сел на ближайший табурет, сгорбился, скрипнул зубами.

- Дедавиву! - сдавленно выговорил он.

Двое переглянулись, но уже в следующий миг до обоих дошло, что произнесено было слово «ненавижу». То ли родоначальник новой поэзии после контакта со Сверхразумом раздружился со всеми согласными скопом, то ли и раньше не слишком с ними дружил. Думается, известные строки Сергея Есенина прозвучали бы в его исполнении примерно так:

И нифто дуфы не потвевовыт,
И нифто ее не бвофит в двоф...

- Что ж ты? - ворчливо упрекнул его Арсений. - То руку поганцу жмешь, а то вдруг взял да и возненавидел!

Ничего, кстати, удивительного. Черт его разберет, почему, но чем выше искусство, тем более непонятно поведение его представителей в быту. Самые похабные анекдоты сочиняются музыкантами, а лирический поэт в смысле склочности даст сто очков вперед любой пенсионерке. Возможно, высота помыслов, согласно какому-то мировому закону, в данном случае уравновешивается низостью умыслов.

Особенно трудно беседовать с гениями. Пушкин того и гляди бильярдным шаром в лоб засветит и тебя же на дуэль вызовет, Лев Толстой по крестьянской привычке обматерит машинально, Достоевский глянет разок - да и забьется в эпилепсии.

Уровня классиков бледный одутловатый самородок, ясное дело, еще не достиг, но, судя по всему, шансы имел, поскольку характер у него уже выработался достаточно мерзкий.

Как удалось понять из общей невнятицы, вина молодого лидера общественно-политического движения «Колдуны за демократию» перед мировой поэзией была ужасна. По сути, угрюмый красавец в безупречно пошитом костюме сорвал бледному одутловатому творческий вечер, стянув на себя внимание публики и даже не предложив из вежливости прочесть еще пару стихов.

Да за такое убить мало!

- Ну вот шел бы домой и там ненавидел, - буркнул Арсений, выслушав жалобу до конца. - Сюда-то чего приперся?

Поэт поглядел на него с удивлением. Пришел к врагам своего врага - помощь предложить. Чего тут непонятного-то?

- Отомстить, что ли, хочешь?

- Отомфтить!

- Мститель нашелся...

- А я внаю! - таинственно произнес поэт.

- Чего ты знаешь? - сердито переспросил Арсений, успевший, видать, приноровиться к особенностям речи пробитого на Космос собеседника. - Знает он...

- Внаю! - настаивал тот, нервно подергивая себя за галстук от известного баклужинского кутюрье Столыпина-младшего.

Товарищ Артём обернулся, уставился по-совиному. Да и сухопарый товарищ Арсений, несмотря на ворчливый тон, тоже, кажется, был заинтригован.

- Ну давай говори, раз знаешь.

Открыватель новых поэтических материков с загадочным видом поманил обоих и, жутко понизив голос, выдохнул: