Секира и меч

На этот раз ему не ответил даже ветер.

Вспомнив о секире, Глеб в поисках ее огляделся. Он обнаружил секиру под ложем. Лезвие было рыжим и шершавым от засохшей крови. Глеб покачал головой. Прежде он никогда не оставил бы оружие не отмытым. Видно, он, и правда, потерял ночью много сил.

Глеб подошел к двери и через щель посмотрел наружу. Над ручьем склонились плакучие ивы; их ветви-плети были покрыты молодой листвой.

Глеб оценил: красивый тут был уголок.

И нажал на дверь. Но та и не думала открываться. Глеб удивился. Потом догадался, что Анна заперла его. Он навалился на дверь плечом и без особого труда отодвинул камень.

Когда Глеб отмывал секиру в ручье, ему внезапно почудилось, что кто-то стоит у него за спиной. Он резко обернулся, но никого не увидел. Он был один у ручья…

Глеб отчищал засохшую кровь песком и травою. И его все не покидало ощущение того, будто кто-то смотрит ему в затылок. Глеб опять оглянулся и тут увидел маленькую пичужку в ветвях ивы. Пичужка внимательно, не мигая, смотрела на него.

Глеб погрозил ей пальцем:

– Старик! Ты всюду подглядываешь за мной… Махнув хвостиком и чирикнув, пичужка улетела.

Анна вернулась уже па закате. Глеб поджидал ее, прячась за склоненным стволом ивы.

Анна с трудом отодвинула камень и впорхнула внутрь хижины. Но тут же вышла обратно – разочарованная, погрустневшая. Положила на землю узелок, что принесла с собой; обессилено опустилась на камень.

Глеб видел из укрытия, что женщина заплакала. И ему стало ее жаль. Впрочем он и не собирался уходить. Глеб хотел посмотреть только, не приведет ли Анна кого-нибудь из чужих. Он давно уже привык не доверять людям. Хотя ему с самого начала подумалось, что Анна – из тех, кому можно верить и на кого можно положиться.

Глеб черпнул воды и брызнул себе в лицо.

Анна вздрогнула, метнула в его сторону радостный взгляд и принялась утирать слезы. Когда Глеб подошел к ней, слез уже не было и в помине. Спокойная улыбка играла на губах Анны.

Женщина подняла узелок:

– Я принесла тебе поесть.

Она развернула узелок у себя на коленях. Глеб увидел большой ломоть.хлеба и овечий сыр. Глеб очень удивился:

– Откуда это? Повсюду людям нечего есть… Анна, довольная, улыбнулась:

– Мне попалась в силки хорошая куропатка. Я могла бы сварить тебе ее, но подумала, что от хлеба будет больше проку. Вот и выменяла у богатых людей…

Глеб отломил от ломтя кусочек, взял половину сыра. Он был действительно очень голоден. И еда показалась ему необычайно вкусной. Глебу очень льстило, что эта красавица опять позаботилась о нем. Он не спеша ел хлеб и сыр и любовался красивым лицом Анны в лучах закатного солнца. Сейчас она была стократ красивее, чем утром. Верно, где-то в лесу у нее припрятано зеркальце… Глеб заметил, что Анна наложила румяна и подвела брови. Волосы ее были заплетены в косу, а на челе красовался веночек. Анна теперь казалась Глебу значительно моложе – почти его ровесницей. -

Он улыбнулся:

– Хочу тебя спросить…

– Спрашивай, если хочешь, – серьезно сказала Анна.

– Почему ты утром так говорила?

– Как? Я много чего говорила утром, – не поняла Анна.

– Когда я постучал, – Глеб кивнул на дверь, – ты назвалась смертью. Почему?

Анна как будто смутилась. Глебу почудилось, что румян у нее на щеках стало чуть не вдвое больше. Она тихо сказала:

– Я боялась…

– Но разве твой ответ мог кого-нибудь отпугнуть? – любопытствовал Глеб.

Анна быстро взглянула ему в глаза:

– Тебя он, видно, не испугал вовсе. А других непрошеных гостей отпугивал не раз…

Глеб засмеялся:

– Вот не подумал бы, что, назвавшись смертью, можно кого-нибудь испугать!

Анна подложила ему еще ломтик сыра, сказала:

– А можно и мне о чем-то спросить?

– Спрашивай! Что уж!… – махнув рукой, разрешил Глеб.

Покосившись на секиру, лежавшую в ногах Глеба, красавица спросила:

– С кем ты дрался этой ночью? И кто тебя ранил… так подло, в спину?..

Глеб вмиг посерьезнел:

– Я уверен, что со мной ничего не случится плохого. Рана быстро заживет. Ведь ты приготовила мне такой чудесный напиток…

Анна кивнула:

– Это травы и мед диких пчел на молоке волчицы.

Глеб усмехнулся:

– То-то мне показалось это молоко каким-то странным.

– Но ты не ответил, Глеб, – настаивала Анна. – С кем ты этой ночью сразился?

Тыльной стороной ладони Глеб утер губы. Он кончил есть. И сказал:

– Не думаю, что следует посвящать женщин в дела мужчин.

– Что ж! Раз тебе так угодно… – пожала плечами Анна. – Тогда я расскажу тебе кое-что…

Она, приподняв платок за края, собрала в кучку хлебные крошки, потом ссыпала их себе на ладонь и отправила в рот. Анна не спешила рассказывать. Ей, кажется, доставляло сейчас удовольствие видеть, как насторожился и как обратился в слух ее новый знакомый, назвавшийся Глебом.

Она расправила платок, сложила его вчетверо и заткнула себе за пояс. Потом вздохнула и долгим грустным взглядом посмотрела на плакучие ивы.

Глеб поторопил:

– Что же ты молчишь? Анна улыбнулась:- Я решаю – следует ли посвящать лесного жителя в дела городские…

Озорные искорки засияли в глазах Глеба:

– Ты была в Гривне?

– Была. Глеб обещал:

– Когда расскажешь мне, что узнала, – подарю тебе колечко.