Сейф

Избавившись от трупа, Виктор Павлович никак не мог избавиться от странного мерзкого ощущения внутри себя. Убийство невинного кота волновало его не столь сильно, сколько предшествовавшие этому события. Перед глазами все еще стояла странная картина – хвост, завязанный узлом на люстре, сухая пасть и высунутый тонкий язычок. Он готов был поклясться на библии, что кот был, и он был мертв. В противном случае, почему Пушок висел так покорно? А если он был мертв, то как ожил? Виктор Павлович совершенно не хотел возвращаться домой. Ему казалось, что в одной из пяти комнат двухсотметровой квартиры поселилась чертовщина. Где-то там, в одном из шкафов стоял огромный рогатый демон с секирой, и правил оттуда свой бал сатаны. Это просто какая-то постановка Булгакова, фильм ужасов, спектакль. Вдобавок ко всему, у Виктора Павлович теперь возникли сомнения, относительно того самого мерзкого сновидения, в котором над ним бесцеремонно глумилось мистическое существо – смесь сейфа с человеком. Как-то странно одно предшествовало другому. И было ли это сновидение? А если это было правдой? Виктор Павлович вздрогнул, и резко ускорив шаг, пошел по направлению к людной улице, так как пустота переулка внушала ему ужас. Он практически бежал ни о чем не думая, быстро перебирая черными замызганными грязью из луж ботинками, завернутый в пальто, накинутое на тонкую рубашку – одетый не по погоде Виктор Павлович, впрочем, испытывал приступ жаркого удушья. Он смог немного успокоиться, только оказавшись частью сгущавшейся под вечер толпы. Возникло непреодолимое желание выпить, хотя врачи запретили употребление спиртного на ближайший месяц. Но они не знают всех жизненных обстоятельств Виктора Павловича. Любой на его месте, не раздумывая, всадил бы бутылку красного. Что он и сделал, заняв шикарный столик в глубине зала одного из любимых ресторанов. Нервы успокаивал тихий джаз из динамиков, тихо шептали посетители, официанты бесшумно плыли между столиками. Первую половину бутылки Виктор Павлович осушил практически залпом, отобрав ее у официанта и самостоятельно налив себе в бокал, минуя какие-либо правила, по своему усмотрению. Вино мгновенно ударило в голову, приятное расслабляющее тепло побежало по телу, Виктор Павлович обмяк и улыбнулся. Через пятнадцать минут принесут рибай, сочное мясо будет таять во рту, наполняя Виктора Павловича ощущением достойной богатой жизни, которую он, безусловно, заслужил. Вот почему он сидит тут во вторник, в то время, когда рабы только-только покидают свои офисы, чтобы идти отсыпаться дома, готовясь к завтрашнему рабочему дню. Виктор Павлович может пить каждый день. Когда последний раз кто-то проверял его посещаемость? Даже если сам министр пожалует в кабинет Виктора Павловича и поднимет скандал, где этот бездельник пропадает – Виктор Павлович найдет ответ – был на важной встрече, господин министр, относительно наших дел со смазкой. На этом разговор был бы окончен. Министр понимающе кивнет головой, и лишь добавит, чтобы Виктор Павлович не забывал старших по званию.

Кивок головой был частью словарного запаса у государственных служащих. Некоторые вещи просто нельзя было произносить вслух и их не произносили, исходя из контекста, нужно было лишь понять требуемый смысл и еле заметным кивком головы подтвердить понимание. Это же касалось и мимики, которая позволяла сообщать, куда большую информацию, нежели кивок головы. Так, например, среди устоявшихся знаков, был воздушный поцелуй, обозначавший сразу несколько вещей – большие деньги, взятку и прощание. Подмигнуть правым глазом означало согласие, левым – отрицание. Брови поднимались в знак непонимания. Левая щека задиралась кверху, когда нужно было сообщить, что все отлично, правая – все плохо. Язык мимики был достаточно сложным для обратившихся к нему впервые. Часто новички путаются, и воспринимают информацию неверно. Для таких случаев существовал еще один самый примитивный язык – все печаталось на бумаге в виде сокращений. Причем, каждое слово печаталось на своем листе. Например, если нужно было передать секретное послание кому-то в кабинет, автор послания нес стопку, казалось бы, пустых бумаг, и клал ее на стол кому нужно. Тот брал бумагу и видел, что в верхнем левом углу на каждом листочке есть слова, состоящие не более чем из 3 букв и цифры. Листы раскладывались в порядке слов в предложении. Сами слова составлялись примитивным образом – из них убирались все гласные, а согласные сокращались до трех штук. Опытный глаз легко читал такой текст. При этом цифры так же несли тайный смысл. Например, единица могла обозначать как саму себя, так и миллион, а иногда тысячу, в зависимости от контекста.

Виктор Павлович решил позвонить Лене, и самым трогательным голосом пригласить жену в ресторан. И та, услышав в интонациях мужа нотки опьянения, чуть громче обычного воскликнула:

– Витя, ну как же так?