Сейчас и навечно

– Пытаюсь быть романтичным. У меня получается?

– Довольно неплохо. Но тебе придется продолжить, чтобы я в этом удостоверилась, – улыбнулась я.

Сойер засмеялся и отодвинулся, чтобы посмотреть на меня. Его глаза смягчились, он будто пытался запомнить каждую деталь во мне, снова и снова, скользя мягким взглядом, а затем коснувшись щеки кончиками пальцев.

– Я помню каждый раз, когда ты заставляла меня смеяться, хотя, казалось, прошли сотни лет с тех пор, как я просто улыбался, – сказал Сойер, и его голос стал ниже: – И я помню, как ты держала мою дочь, будто занималась этим всю свою жизнь, и тогда я впервые подумал, что достоин чего-то большего.

– Сойер… – Глаза наполнились слезами.

– Дарлин, я не знаю, что делаю. Не знаю, что ждет меня впереди, и напуган до смерти. Но та половина сердца, которая еще не пострадала в этой борьбе за Оливию, полностью принадлежит тебе. Немного, но это все, что у меня есть сейчас.

– Я принимаю эту часть.

– Ты уверена? Потому что боюсь, что не смогу в полной мере дать тебе то, что ты заслуживаешь. Я одной ногой стою в реальном мире, а второй в будущем, до которого осталось несколько дней. Джексон и его мама думают иначе, но черт возьми, Дарлин, несправедливо тянуть тебя за собой в надвигающуюся бурю дерьма.

– Я в состоянии выдержать это, Сойер, – сказала я. – Хочу это выдержать. Я предпочту быть рядом с тобой, если это хоть немного поможет.

– Это поможет, – ответил он. – Очень.

Я прижалась к нему ближе, игнорируя пульсирующую боль в ступне. Она казалась мне слабым отголоском той боли, что жила в моем сердце до него.

Он погладил меня по волосам.

– Я никогда не спал с женщинами до этого. Только сон, я имею в виду.

– Как и я, – пробормотала я ему в шею. – Меня никогда так… не обнимали. Это приятно.

Я чувствовала, как он расслабляется, как уходит напряжение, по крайней мере, на время. На несколько драгоценных часов мы погрузились в глубокий сон, переплетаясь телами друг с другом. Я прижималась к нему, а он держался за меня, как и обещал.

* * *

Следующим утром меня разбудил яркий солнечный свет, струившийся из окна, в которое Сойер смотрел, погрузившись в свои мысли.

– Эй, – прошептала я. – Тебе хорошо спалось?

Он кивнул.

– Уже почти десять. Я не вставал так поздно с лета перед поступлением в Гастингс. – Он повернулся ко мне, и я увидела, что тяжесть от предстоящего экзамена и битва за Оливию навалились на него с новой силой. – Как нога?

– Болит, но жить буду.

– Мне жаль, что приходится оставлять тебя, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на кровать.

Я развернулась, чтобы можно было помассировать его спину, не позволив напряжению укорениться в нем, но было уже слишком поздно.

– Во сколько автобус до Сакраменто?

– В час, – ответил он. – Я занесу продукты или… все, что тебе может пригодиться.

Я развернула Сойера к себе, обхватив ладонями его лицо.

– Ты такой заботливый.

Его улыбка померкла, и я поняла, что его мысли вновь были заняты Оливией. Он погладил меня по руке и быстро встал.

– Я сделаю тебе кофе.

Сойер приготовил кофе, а затем ушел принимать душ, переодеваться и собирать вещи. После чего он вернулся и сел рядом со мной, не говоря ни слова. Я позволила ему посидеть в тишине и держала его за руку, переплетая наши пальцы.

В полдень приехал Джексон, чтобы отвезти Сойера до автостанции. Его костюм выглядел слегка помятым, и даже в помещении он не снимал солнцезащитные очки. Он оперся одной рукой о дверной проем.

– У меня… жуткое похмелье. – Он слегка вытянул шею и опустил очки, сонно моргнув. – Я собирался спросить, как прошло выступление, но, судя по ботинку на твоей ноге, оно прошло либо очень плохо, либо ты так старалась, что навредила себе.

– Первое, – улыбнулась я.

– Второе, – вмешался Сойер.

– Ох уж эти девчонки. – Джексон подошел ближе и хлопнул Сойера по плечу. – Ты готов?

– Как никогда.

– Вот это по-нашему. Погнали.

Я поднялась на ноги и сделала шаг, опираясь на костыль. Боль оказалась не такой сильной, хотя мысли о предстоящей шестичасовой смене в спа-салоне вызвали приступ тошноты.

– Ты уверена, что хочешь пойти? – спросил Сойер. – Может, тебе стоит отдыхать?

– Замолчи, я иду.

– Замолчи, она идет, – повторил Джексон и указал в сторону Сойера. – С этим парнем, я прав?

Ребята помогли мне спуститься по лестнице и сесть в служебную машину Джексона. Похоже дела в его фирме шли очень даже хорошо. Я хотела этого и для Сойера: чтобы он получил должность помощника судьи и построил карьеру, о которой мечтал. Но сперва ему предстоял экзамен на адвоката, и всю дорогу до вокзала он был молчалив. Озадачен. Его взгляд был полон мыслей, которыми он не поделился ни со мной, ни с Джексоном.

Я всю поездку держала его руку в своей, он сжимал мою, но почти не разговаривал. Я надеялась, что Джексону, с его привычным, шутливым настроением, удастся его разговорить, но он страдал от похмелья и дремал у окна.

Уже у автобусной станции мы разбудили Джексона, и Сойер достал из багажника свою сумку. Мы вышли на улицу под яркое солнце, и я узнала это место: совсем недавно я сходила здесь с автобуса из Нью-Йорка.