Сеятели смерти. Задание — Токио

Все оказалось довольно просто. То есть в подобных ситуациях, когда на охоту выходят двое, всегда надо четко договариваться, кто куда стреляет: тот, что стоит слева, сшибает птичек, летящих влево, и наоборот. Смуглый потянулся за своим пистолетом, выказав завидную быстроту реакции. Я грохнул его первым, ибо из моих двух птичек он представлял наибольшую опасность. Это дало Макроу время вскочить и броситься к двери в спальню, которая оказалась для меня очень удобной мишенью для прямой наводки. Я уложил его в дверях и повернулся к смуглому, который все еще пытался вытащить из-за пазухи свою «пушку». Возможно, это ему и удалось бы, но у меня не было причин смотреть и ждать, что произойдет дальше.

И только тогда я понял, что не слышал пока клекота пистолета-пулемета Шпагина. Я развернулся направо и, не веря своим глазам, увидел, что мадам Линь жива-живехонька, стоит у стола, подняв руки вверх. То есть эта особа должна была бы уж пять секунд как валяться мертвой! Она взглянула мне прямо в глаза, издала жур-чаще-серебристый смех и, не оборачиваясь, вжала черный рубильник в стену, прежде чем я успел разрядить в нее свой револьвер. И тут наконец-то загавкал «Шпагин».

На шелковой тунике внезапно расцвели кровавые цветочки, и китаянка съехала на пол, со слабой улыбкой на губах. Я прыгнул вперед через нее и рванул рычаг на себя, но он был одноразового действия и, включенный, более не функционировал. Мне показалось, что я услышал далеко вверху гудение моторчиков, приведших в движение рычаги, а те, в свою очередь, поворачивали длинные пруты, на которые наматывались цепи, открывавшие двери клеток. Пока крысы не разбежались по туннелям и расщелинам, испещрившим эту скалу, оставалось только одно. Я не шибко бравый, но мне почудилось, что в ушах прозвучали ехидные слова Вади: «Ему не хватило мужества умереть в ситуации, когда смерть была наилучшим выходом».

Возможно, я был чуточку посмелее Бэзила, если уж на то пошло. Как бы там ни было, я схватился за красный рычаг и нажал. И ничего не случилось…

Глава двадцать третья

Когда стало совершенно очевидно, что ничего и не произойдет, по крайней мере, прямо сейчас, я отвернулся от стены с рубильниками и посмотрел на Леса, который стоял, опустив ствол автомата в пол, бледный и перепуганный. Я бросил взгляд на свой револьвер. В барабане остался только один патрон, о чем я и так знал, но у меня не было, ни малейшего желания им воспользоваться. Лес угадал мои мысли.

— Я… я просто не смог, дружище, — пролепетал он. — То есть она же подняла руки вверх, понимаешь? Я просто не смог хладнокровно пристрелить ее. Давай, стреляй!

— Хладнокровно, теплокровно! — пробурчал я. — Господи ты Боже мой! Причем тут температура?

Мы стояли и молчали, и в наступившей тишине я вдруг услышал у себя за спиной слабое тиканье. Я подошел к стене и тронул коробку красного рубильника, она слегка вибрировала, точно живая: внутри что-то работало, наверное, часовой механизм. Ага, теперь все встало на свои места.

— Можно было бы догадаться, — сказал я. — Не стала бы она устанавливать тут рубильник, чтобы замкнуть цепь и тут же взлететь на воздух. Взрыв должен произойти с отсрочкой времени от пяти минут до получаса. Этого вполне достаточно, чтобы после включения рубильника смыться отсюда. И вполне достаточно, чтобы крысы успели подальше разбежаться до того момента, как эта скала превратится в гору щебня… Ты бы лучше покараулил в коридоре. Я сейчас приду. Коли уж ты сейчас нажал на спусковой крючок, может, в следующий раз будет легче.

Он посмотрел на меня без всякой обиды и безвольно пошел к двери, отчего мне стало совсем не по себе. То есть что сделано, то сделано, зачем лишний раз поминать его грех. Я скорчил гримасу и бросил взгляд на распростертую на полу худенькую китаянку: ее губы все еще слабо улыбались. Я подошел к Макроу и осмотрел его. Он был мертв. Ну что ни говори, а это уже какое-то достижение. Смуглолицый тоже был мертв. Мне пришло в голову, что я так и не выяснил ни его имени, ни национальности. Да это и не имело особого значения. Я вытащил револьвер из кобуры у него под мышкой.

Мой взгляд привлекли разложенные на письменном столе бумаги. Я подошел и стал рыться в поисках каких-нибудь важных документов, секретных формул или инструкций, предписывающих способы уничтожения мира — или его спасения. Ничего не показалось мне существенным. Однако на столе все еще высилась горка моих личных вещей. Я неторопливо надел на запястье часы и укрепил свой складной нож на лацкане пижамы. Этот нож мне подарила женщина, которую я любил, и мне не хотелось расставаться с ним, тем более что этой утраты можно было избежать. Не имея карманов, я не мог никуда положить остальное, поэтому я все там оставил.

Едва я сделал несколько шагов к двери, как в коридоре коротко рявкнул «Шпагин», и его очередь эхом прокатилась под низким потолком каменного коридора. Лес обернулся ко мне.

— Там уже все на ногах, но я смогу прикрывать лестницу, пока хватит патронов, — сказал он. — Ты взял у того «пушку»? Дай мне!