Сеятель

Безумие продолжается. Мы идем по трупам. Их настолько много, что восприятие притупляется, и я перестаю воспринимать смерти именно как смерти. Может, оно и к лучшему, а то так можно и с ума сойти. Стараюсь брать на себя как можно больше, но Рите тоже приходится работать с полной выкладкой, особенно когда подключаются Новые. Вновь каким-то невероятным наитием определяю появление сверхбыстрых. Их двое, но мне дико везет: толпы зачумленных, которые, по идее, должны были стать для нас дополнительной проблемой, в данном конкретном случае даже помогают, создавая тесноту и не позволяя стремительным убийцам в полной мере реализовать свое преимущество в скорости. Обходя больных, Новые вынуждены несколько замедлиться, что делает их видимыми и, как следствие, уязвимыми. Одного я валю насмерть ледяным разрядом, второго окатываю вампирическим импульсом, который его здорово ослабляет и временно вышибает из сверхрежима.

– Осторожно!

Слышу крик Риты и дергаюсь в сторону. Это меня спасает – запущенный кинетиком со страшной силой баллон огнетушителя размозжил бы мне голову, а так только дробит плечо. Правда, это «только» – тоже не фонтан. Валюсь на пол, рыча от дикой боли, и Рите какое-то время приходится меня прикрывать, «вампиря» всех и вся на пределе возможностей. То же самое приходится делать и мне – нужна срочная регенерация, иначе боль и сломанное плечо сделают меня совершенно несостоятельным перед встречей с главным врагом.

Последующие минуты мне плохо запоминаются. От боли мутится в глазах, мелькают сгорбленные тени зачумленных, летит еще какая-то тяжелая штуковина, которую я отражаю в сторону кинетическим импульсом, полыхает пламя, покрываются инеем стены и пол от морозных ударов фризеров. Упираю в колено приклад автомата и отчаянно давлю на спуск, рассылая свинец смертоносным веером. Естественно, ни о какой прицельной стрельбе не может идти и речи, но по такой толпе трудно промахнуться. Рита на всякий случай держится позади меня, чтобы ее не задели энергетические удары Новых. Как говорится, на защиту ребенка надейся, а сама не плошай. Я вслепую бью вперед морозом, надеясь достать Измененных…

А в какой-то момент все просто заканчивается: и зачумленные, и Новые, и энергетические удары. Я с трудом поднимаюсь на ноги, опираясь на автомат. Боль, еще недавно вгрызавшаяся в меня подобно бешеной собаке, не унимается совсем, однако делается тупой, давящей, и левой рукой я уже худо-бедно могу двигать.

– Кажется, все, – говорю, совершенно не сомневаясь в своих словах. – Больше заслонов не будет. Только Сосед. И Дмитрий. Поспешим – время на исходе.

И в этом я почему-то тоже совершенно уверен.

Глава 33 Все сразу

Ольга почувствовала тот самый момент, когда надо ударить. Другого шанса просто не будет. Отец, работая даже не на предельном, а на запредельном для себя уровне, сковал чужака ментальным противостоянием. Но силы в том немерено, и без ее вмешательства поражение отца – вопрос нескольких минут.

Ольге было страшно. Безумно страшно тянуться своей Силой туда, за дверь, к этой чудовищной «черной дыре» в человеческом обличье. Но надо. Отец столько для нее всего делал и не отвернулся, даже когда это сделал бы почти любой. Сейчас он жертвует собой, чтобы дать ей шанс выжить. И что она? Струсит? Не сделает того, для чего предназначена? Назвалась «глушилкой» – глуши, черт тебя дери! Да, и эту жуть задверную тоже глуши. Всем страшно. И отцу. И Петру было страшно, когда он принимал решение, зная, что является главной уязвимостью среди них троих, что через него могут достать остальных. А ты что? Из другого теста? Прокисшего?

И Ольга потянулась. Сначала осторожно нащупала врага, а потом, что называется, жахнула по нему из всех своих глушительских орудий. Не верила она, если честно, что у нее хоть что-нибудь получится: уж больно могуч гад, ну как прикажете глушить такого? Но удар достиг цели – слишком уж втянулся чужак в ментальную схватку с отцом, поздно заметил угрозу и принять меры уже не успел. Это было словно пытаться задушить анаконду. И не важно, что их двое, а она одна – могучая тварь бьется в их руках и вот-вот сбросит временные оковы, наложенные Силой «глушилки», а тогда…

– Папа, давай!

Только сейчас, со всей ментальной мочи, ударить по проклятому чужаку и сжечь его мозг! Другого шанса не будет.

И Андрей Игоревич ударил. Ольга почувствовала, что отец вложил в эту отчаянную ментальную атаку все ресурсы своего разогнанного катализатором, но ослабленного чумой организма. «Лояльная» так хотела почувствовать ментальную агонию чужака, что на мгновение ей показалось, что таки почувствовала… Увы, лишь на мгновение. «Анаконда» продолжала биться, свивая свои могучие кольца, несмотря на яростный совместный натиск Ольги и Андрея Игоревича, а это означало, что они проиграли. «Лояльная» уже ощущала, что Сила ее на исходе, и чужак вот-вот сбросит ее «глушение». Теперь спасти их могло только чудо и…

* * *