Сеятель

Неизвестный двинулся назад, к машинам. Но единственное, что он почувствовал, – нехватку одного автомобиля, на котором кто-то уехал. И все, больше ничего. Никаких подробностей. Челюсти Неизвестного непроизвольно сжались. На мгновение его накрыло волной ярости. Как же некстати сейчас все эти сложности! Ему совсем другим надо заниматься – транспортировкой становых бомб, к которым он сам приблизиться не мог. Но и оставлять без внимания потенциального ребенка сувайвора тоже нельзя.

Ехать! Быстрее ехать! А по дороге сосредоточить мыслительные ресурсы на решении обеих этих задач.

И Неизвестный сел в одну из бесхозных апэбээровских машин, дав временно ограниченную свободу сущности Измененного, чье тело он захватил. Получив команду, тот завел машину и тронулся с места. Теперь только думать…

Интерлюдия 2 Посвященный

Москва

Они прибыли сюда на двух машинах. Посвященный и его команда из восьми Измененных. Невелика армия, конечно, но времени собирать бо́льшую просто нет. Периодические подключения к эгрегору Сеятелей говорили Посвященному, что противник времени даром не терял и развил бурную деятельность. И второй опасный беженец из коллапсировавшего пространственно-временного кармана тоже действовал. Было, правда, что-то еще, но это ощущалось Посвященным довольно-таки смутно. Словно оно не касалось напрямую Источников, а потому эгрегор не то чтобы совсем это игнорировал, но просто отметил, не придавая особого значения. Что же это может быть? Вырвавшийся вирус? Нет, начнись в Сибири эпидемия, Посвященный непременно почувствовал бы подобное событие, так как Сеятели не оставили бы его без внимания. Тогда что?

У Посвященного редко болела голова. Если в буквальном смысле. А тут она болела сразу у обоих – и в переносном тоже. Страшная угроза постепенно перемещалась от Иркутска на запад. Куда? Первым городом, пришедшим на ум Посвященному, был Красноярск. Потому что там находилось отделение АПБР. Коль скоро безумный Сеятель начал войну, то логично будет, если первый удар он направит на главного противника – человеческую спецслужбу, которая единственная располагает средствами для более или менее успешного сопротивления. Стало быть, по его логике, она должна быть уничтожена как можно скорее.

Но первый вариант – не обязательно самый верный. Знает ли безумный Сеятель об измененной программе остального эгрегора? А если знает, что собирается по этому поводу делать? Внезапно накатившая волна дурного предчувствия заставила Посвященного поежиться. Вновь вспомнился оставленный без прикрытия Источник. Грозит ли ему что-нибудь? Не факт. Кроме того, Источник – не беспомощный котенок, и тем, кто рискнет к нему сунуться, придется в этом убедиться на собственной шкуре. Да и какую-никакую охрану Посвященный оставил, однако на душе все равно было неспокойно. Но возвращаться нельзя. Гипотетическая угроза против вполне явной и реальной не котировалась совсем. Враг сейчас там, в Сибири, и некому его остановить, кроме Посвященного…

Волна тьмы нахлынула, словно цунами, и мгновенно захлестнула его сознание, отключив от реальности. Хорошо, что не он сидел за рулем, иначе непременно потерял бы управление. Подобные резкие переходы случались крайне редко. Обычно Посвященный сам, погружаясь в сон, подключался к информационному полю эгрегора. У него было ощущение, что его до сих пор держат на некоторой дистанции, и даже то, что есть, – только потому, что питерский Источник пока единственный активный из всех, если не считать безумного Сеятеля. А подобные внезапные подключения с той стороны означали, что произошло какое-то важное событие, на которое Посвященный мог и должен был повлиять.

Сигнал пульсировал где-то в районе Иркутска, но не болевой точкой, а скорее, каким-то слегка беспокоящим жжением. Очень знакомым жжением. Посвященному уже приходилось испытывать подобное и вообще и вступать в контакт с обладателем именно этого ментального ритма. Ассоциативная память сработала безошибочно, и дыхание у Посвященного перехватило. Он боялся поверить в то, что ощущает, хотя ему очень хотелось.