Сегун. Книга 3

– О да, я согласна. Конечно, вы правы. Но пожалуйста… если вы позволите тому, что произошло, разрушить вашу гармонию, пропадете, и я с вами. Пожалуйста, умоляю вас, будьте японцем! Отбросьте этот случай – вот и все, один из десяти тысяч! Вы не должны позволять, чтобы нарушалась ваша гармония. Запрячьте его в самый дальний уголок сознания.

– Как? Как мне это сделать? Взгляните на мои руки! Я так чертовски зол, что не могу унять дрожь!

– Посмотрите на этот камень, Андзин-сан! Послушайте, как он растет.

– Что?

– Прислушайтесь к росту камня, Андзин-сан. Сосредоточьте свое внимание на этом – на гармонии камня. Прислушайтесь к ками этого камня. Слушайте мою любовь – ради жизни! И ради меня…

Он постарался и преуспел отчасти, так что на следующий день они стали опять друзьями, опять любовниками, пребывающими в мире и согласии. И она продолжала наставлять его, пытаясь исподволь, незаметно подвести к созданию «восьмислойного заслона», возведению внутренних стен и бастионов, которые одни открывали путь к гармонии и выживанию.

– Я так рада, что священник ушел и не возвращается, Андзин-сан.

– Да.

– Лучше бы не было ссор. Я боюсь за вас.

– Ничего не меняется – он всегда был моим врагом и всегда будет. Карма есть карма. Но не забывайте: никого и ничего вне нас не существует. Пока не существует. Ни его, ни кого-нибудь еще. И ничего другого. До приезда в Эдо. Да?

– Да. Вы так мудры. И опять правы. Я так счастлива быть с вами…

Выйдя из Мисимы, дорога быстро миновала плоские равнины и запетляла по предгорьям к перевалу Хаконэ. Два дня они отдыхали в горах, радостные и довольные. Фудзи блистала перед ними на восходе и закате солнца, вершина ее скрывалась в кольце облаков.

– Горы всегда такие?

– Да, Андзин-сан, большую часть времени они прячутся за облаками. Но тем прекраснее вид Фудзи-сан в ясную погоду, правда? Вы можете подняться до вершины, если хотите.

– Давай сделаем это сейчас!

– Не сейчас, Андзин-сан. Но однажды мы это сделаем – надо ведь что-нибудь оставить на будущее, да? Мы заберемся на Фудзи-сан осенью…

На всем пути через равнины Канто они всегда находили приют на самых красивых и уединенных постоялых дворах. Им постоянно приходилось пересекать реки, речушки, ручьи, стремящиеся к морю, которое сейчас лежало справа от них. Обоз двигался на север по извилистому, оживленному, суетливому тракту Токайдо, через самую большую рисовую житницу страны. Плоские аллювиальные равнины изобиловали водой, и каждый дюйм земли здесь возделывался. В воздухе, горячем и влажном, стоял тяжелый смрад человеческих испражнений, которые крестьяне разводили водой, чтобы удобрить посадки.

– Рис служит нам пищей, Андзин-сан, дает татами для сна, сандалии для ходьбы, одежду, укрывающую нас от дождя и холода, солому, чтобы утеплять наши дома, бумагу для письма. Без риса мы не могли бы существовать.

– Но такая вонь, Марико-сан!

– Это небольшая цена за щедрость, да? Просто делайте как мы – открывайте свой слух, зрение и сознание. Слушайте ветер и дождь, насекомых и птиц, слушайте, как растет трава, и мысленно представляйте череду поколений, конец которой теряется в вечности. Научившись этому, Андзин-сан, вы скоро ощутите красоту жизни. Это требует усилий… но вы станете совсем японцем, не так ли?

– Ах, благодарю вас, госпожа моя! Но должен признаться, что я уже начинаю любить рис, – да-да, я, пожалуй, предпочитаю его картофелю… И знаете что еще: я не так скучаю без мяса, как раньше. Разве это не странно? И уже не мучаюсь голодом.

– А я голодна, как никогда в жизни.

– Да я говорю о пище.

– Ах, я тоже…

За три дня до перехода через перевал Хаконэ у нее начались месячные, и она попросила его взять себе на ночь одну из служанок в гостинице:

– Это будет разумно, Андзин-сан.

– Предпочитаю обойтись без них, извини меня.

– Пожалуйста, прошу тебя! Это для безопасности. Так благоразумней.

– Если вы так хотите, тогда да. Но завтра ночью, не сегодня. Сегодня вечером давайте просто ляжем спать вместе, в мире и спокойствии…

«Да, – думала теперь Марико, – ту ночь мы проспали спокойно, а рассвет был так прекрасен, что я покинула теплую постель, села на веранде с Тиммоко и следила, как рождается новый день…»

– Ах, доброе утро, госпожа Тода. – У входа в сад стояла Гёко, кланяясь ей. – Какой чудесный рассвет!

– Да, красивый.

– Простите, можно я вам помешаю? Могу я поговорить с вами наедине – о делах?

– Конечно. – Марико сошла с веранды, не желая будить Андзин-сан. Она отправила Тиммоко за зеленым чаем и приказала постелить одеяла на траве, поближе к небольшому водопаду.

Когда они остались одни и приличия позволили начать разговор, Гёко сказала:

– Я все думаю, как бы мне помочь Торанага-сама.

– Тысяча коку – более чем великодушно с вашей стороны.

– Еще ценнее могут быть три секрета.

– Даже один, Гёко-сан, если он стоящий.

– Андзин-сан – хороший человек, да? О его будущем тоже надо позаботиться, правда?