Сегмент Лунны

– Загрузка языков завершена, – отчетливо произнес Оз.

Механическая рука отцепилась от моей руки, спрятавшись обратно в отсек под кресло, сенсорный экран с изображением моего мозга пропал.

– Сэр, может, вы возьмете с собой оружие оверно? Судя по данным этой Земли, люди здесь жестоки.

– Ни в коем случае. Что бы ни было, нельзя поддаваться их агрессии, – ответил я. – На крайний случай я возьму с собой щит. Обратно я буду возвращаться не один, так что использую не ДНК-телепортатор, а общий.

ДНК-телепортатор был безопасен во всех смыслах, единственные его неудобства – расчет только на одного и потеря сознания. При использовании общей телепортации легко расшифровать координаты перемещения в сравнении с телепортатором ДНК, тем, которым я пользовался ранее. Отследить перемещение этого телепортатора невозможно, ты просто находишься одновременно во всех точках вселенной, где находится этот телепортатор.

Пройдя в оружейную комнату, где было множество оружия оверно от кастета, похожего на тот, с которым я сражался на Арене, до крупнозарядного энергетического стрелкового оружия, я взял компактный электромагнитный щит. Он напоминал рукоятку ножа, при активации которой вокруг тебя создавался кругообразный щит. Я также взял бластер, обезвреживающий противника током, и телепортатор, похожий на маленький шарик размером с ладонь. Этот шар считывает информацию с ладони при его сжатии и открывает доступ к телепортации тем, кому он разрешен.

– Желаю вам удачи, сэр! Укажите эти координаты на телепортаторе. – Над одним сенсором высветилась голограмма с данными. – Будьте осторожны, – провожал Оз.

– Спасибо, я скоро вернусь.

Шар в руке раскрылся, в центре находился маленький сенсор, на котором я ввел данные с голограммы. После чего появился портал, в который я вошел.

VI

Наутро голова разрывалась от похмелья – самое паршивое чувство после ночного кутежа. Вдобавок онемевшие пальцы на правой руке. У Алекса такое бывает после драки. Двадцать лет назад, приключись такое, таблетка и газировка рассеяли бы туман в голове юного здорового парня, который отправился бы продолжать веселье, а то и с легкостью прямиком на работу, как это бывает с молодыми людьми. В свои сорок с лишним лет Алексу все тяжелее давалось похмельное утро, как и большинству людей в таком возрасте, несмотря на то что жизнь только начинает набирать обороты. Можно представить огромный молот, который бьет тебя по голове, как только ты открываешь наутро глаза. Вдобавок к этому ты терпишь омерзительный привкус во рту, сухость, будто всю ночь глотал горячий песок. И единственное спасение, цель жизни в настоящий момент, счастье и удовлетворение – это посещение туалета, пол-литра воды и, наконец, выкуренная сигарета с чаем или кофе, а можно смочить горло и алкоголем, и тогда целый день окончательно будет испорчен.

Отнюдь Хэмптон не провалялся целый день, отсыпаясь до обеда. Встав рано утром, как это полагается человеку с боевой сноровкой, смахнув паршивое утреннее состояние, он направился прямиком в уборную. Ноги были словно ватные, ныли, и их сводило. С трудом перебирая ими по коридору, Алекс заметил сидящих на кухне Анну и Кэтрин. Обе сидели за столом и завтракали. Кэтрин манерно, держа маленькую чашку указательным и большим пальцами, оттопырив остальные, медленно пила кофе, сидя в деловом костюме. На проходившего мимо мужа она не обратила никакого внимания, пристально наблюдая за взглядом дочери. Анна, напротив, услышав шаги отца в коридоре, хотела проявить какую-нибудь реакцию. Почувствовав на себе пристальный взгляд матери, она застеснялась, растерянно отвернув голову в сторону окна. Кэтрин вовсе не хотелось, чтобы дочь первая заговаривала с отцом и желала ему доброго утра.

Вернувшись из уборной, Алекс молча вошел на кухню, заметив, как тщательно от него отводят взгляды его жена и дочь. Он набрал воды из кулера и глядел прямо перед собой, собираясь с мыслями. Алекс полностью осознавал свою вину, оттого ему становилось еще неприятнее. Вдобавок к внутреннему паршивому состоянию он чувствовал стыд перед дочерью.

– Прости меня, – тихо сказал Алекс после минутного молчания, со страданием посмотрев в глаза дочери.

Анна, ожившая после обращения к ней отца, почувствовала облегчение, сопровождающееся интересом и свободой в своих действиях. Слегка улыбаясь ему, чувствуя полный уход из-под контроля матери, она с добротой посмотрела на него своими большими глазами.

– Все в порядке, пап, – ответила она. – Ты как? – спросила она.

– Бывало и лучше, – отшутился Алекс.

Алекс сразу же почувствовал внутреннюю связь с дочерью, облегчающую и успокаивающую его душу. Кэтрин же продолжила молча сидеть, оставшись без поддержки дочери. Она предпочитала не вступать в оживленную беседу, напряженно вслушиваясь в каждое слово, будто имеющее огромный смысл. Она ждала, когда муж останется с ней наедине. Она чувствовала, что ей нужно с ним поговорить, понимая, что нельзя больше прятаться за дочерью.