Седов

Молодой прибрежный лед трескался и колебался под тяжестью нарт. Один раз он провалился – нарты, упряжка, а затем и оба путешественника оказались в воде. Был двенадцатиградусный мороз, дул ветер со снегом. Едва лишь Седов или Инютин выбирались из воды, как лед снова проваливался под ними. Несколько раз Седов дотягивался до нарт, на верхушке которых были привязаны хронометры, – он хотел снять их и спасти во что бы то ни стало в первую очередь. Но нарты погружались в воду все глубже. Это продолжалось больше часа. И люди, и собаки изнемогали. Инютин вовсе обессилел и уже не мог карабкаться на лед. Повезло – подвернулась крепкая льдина. Седов выполз на нее, потом помог выбраться Инютину. Вслед затем и собаки с воем вытянули нарты. Все промокло – сухари, снаряжение, одежда. К счастью, остались сухими драгоценные хронометры.

Возвращение с мыса Желания. Слева: Инютин; справа: Седов.

На обратном пути продовольствие, взятое с базы, окончилось. Не стало и керосина. Нечем было кормить собак. Жизнь шутников спасли медведи – охота приносила и еду и топливо.

Седов и Инютин вернулись 27 мая.

Седов обморозил руки и лицо и похудел в этом походе на тридцать шесть фунтов.

Приближалось арктическое, лето. Время санных экспедиций прошло. Вскоре Седов написал приказ о результатах зимней и весенней исследовательской работы, проделанной участниками экспедиции – самим начальником, географом Визе, который совершил поход поперек северного острова Новой Земли, геологом Павловым и Пинегиным. «Подвести итог произведенной нами работе тем более приятно, – писал Седов, – что в ней сделаны некоторые открытия несогласия с существующими картами, и нам, участникам первой русской экспедиции к Северному полюсу, таким образом, достался счастливый жребий – внести исправления в существующую веками неверную карту Новой Земли…» ^{50}

Пересечение Новой Земли под 76° северной широты, произведенное Визе и Павловым в сопровождении матросов Линника и Коноплева, дало обширный научный материал и первые достоверные сведения о внутренней части острова. На Карской стороне Визе сделал карту части морского берега.

Так была использована вынужденная зимовка на Новой Земле. Если бы экспедиция Седова снаряжалась с исключительной целью исследования северного острова Новой Земли, – она не могла бы сделать больше для науки, чем было сделано ею за одиннадцать месяцев ледяного плена.

II

В ночь на 2 сентября в районе островов Панкратьева дул свежий ветер с вест-зюйд-веста, шел дождь, и льдины, одиннадцать месяцев сковывавшие «Фоку», пришли в движение, распались на тысячи кусков. 3 сентября лед превратился в кашу. «Фока» освободился от тисков без помощи людей, которые, по приказу Седова, две недели безуспешно и изнурительно работали, пытаясь раздробить пешнями[18] и распилить ледяные поля, В кают-компании откровенно высказывали скептическое отношение к этим попыткам высвободить «Фоку». Называли работу на льду напрасной тратой сил. Лед толщиной в два с половиной метра не легко поддавался пиле и лому. Это бессмысленно, говорили в кают-компании, надеяться прорубить канал для «Фоки».

Седов по возвращении из экспедиции на мыс Желания.

Сидеть ли и ждать благоприятного ветра, который может и не скоро явиться, или же вступать в. борьбу с очень небольшими шансами на успех, делать попытки, почти безнадежные?

Если положение кажется безвыходным, – складывай руки. Вот принцип, представлявшийся благоразумным.

Если положение кажется безвыходным, – действуй: таково было основание многих поступков Седова.

Теперь, когда льды, державшие «Фоку» в тисках почти год, разбило штормом и когда, таким образом, экспедиция вновь получила возможность двигаться на корабле, – Седов считал абсолютно бесспорной необходимость плыть к Земле Франца-Иосифа по давно намеченному маршруту, чтобы осуществить главную цель экспедиции.

Но в этом своем убеждении Седов был одинок. Никто из членов экспедиции не разделял его стремлений.

«Фока», покинув место своего пленения, направился на запад. Затем он своротил на север и поплыл к Земле Франца-Иосифа, курсом на мыс Флора. Лед, как и в прошлом году, препятствовал плаванию. Снова Седов дни и ночи нес вахту. С бочки, подвешенной к грот-мачте, он рассматривал сложный и затуманенный рисунок ледяного моря, испещренного бледными полосами и пятнами проталин. Снова он терпеливо и настойчиво направлял удары своего верного «Фоки» на ледяные барьеры. Казалось, что целая вечность прошла с того времени, когда он впервые приказал поднять на этом корабле флаг экспедиции к полюсу. Сколько надежд и как много разочарований! Он считал переход к Земле Франца-Иосифа на дни, но вот прошел год, и перед ним то же препятствие, что и в самом начале борьбы, и много ли прибавилось шансов на успех в сравнении с первым рейсом? Нет, пожалуй, теперь надежд еще меньше.