Седьмой урок

— Ну ясно: нас много, а вы один. Я на стройке нового корпуса работал. Не вспоминаете? Сейчас подскажу. Меня к вступительным не допускали. По причине того, что по суду привлекался. А вы настояли…

— А, позвольте — товарищ… Товарищ Максимович?

— Максимчук. Андрей Максимчук.

— Да-да, товарищ Максимчук, припоминаю эту историю. Но куда же вы потом пропали?

— Завалился, профессор. То есть, в смысле — засыпался. Я хотел сказать — по первому предмету срезался…

— К нам никогда не поздно.

— Нет, профессор, науку жизни я достаточно изучил — в технику потянуло. А к вам я в гости; одного товарища разыскиваю.

— Тогда рекомендую обратиться к тете Глаше. Она у нас главное справочное бюро.

В обширном вестибюле прохлада и свежесть нового здания. Сводчатый потолок и тяжелые опоры напоминают подземные станции метро. На фоне серого камня бросаются в глаза щиты с яркими объявлениями. И прежде всего самый большой, с огромными буквами на красном и синем квадрате:

ВСТРЕЧА ВЕСНЫ

Воскресная поездка в Междуреченский

палаточный лагерь.

ПРОГУЛКА В БЕРЕЗОВУЮ РОЩУ.

ЕСТЬ ЛИ ПОДСНЕЖНИКИ?

ЧАС РАЗДУМИЙ И ВОПРОСОВ.

«МЫ И ФИЗИКА»

Доклад младшего научного сотрудника

тов. ЧАПЛЫГИНОЙ.

Младшие научные сотрудники уже делают сообщения о физике!

В минувшем году прибыло пополнение: институтский автобус, забитый под веревочку людьми и чемоданами. Сперва ворвалась песня, а потом уж документы и анкеты. И вот пообвыкли, освоились, осмотрелись, пытаются опереться на плечо товарищ физики.

Рядом еще объявление, значительно более скромное:

ОТКРЫТОЕ ПАРТИЙНОЕ СОБРАНИЕ

«Моральный облик современника»

Доклад старшего научного сотрудника, кандидата наук

Н. С. Кирилловой

Просьба всем товарищам подготовиться.

Слово «всем» подчеркнуто красным карандашом. Вага наспех просмотрел объявления:

— Надежда Сергеевна заботится о нашем облике… — поднялся по широким ступеням — …и просит подготовиться!

Оставил в гардеробной пальто и шляпу — товарищ Шевров ввел новый обычай: самообслуживание в раздевалке, у каждого свой постоянный номерок. И в узком, на одну дверку, шкафчике — лабораторный халат. Халат был ослепительной, неприкосновенной белизны, топорщился. Вага сказал вахтерше, наклонясь через перила:

— Да что  о н и  крахмалят халаты, что ли? Терпеть не могу необжитых вещей. Торчит, точно кровельное железо!

Понемногу он входил в привычную колею, и голос становился требовательным. Расправляя на ходу халат, миновал лабораторию актина, бывшее свое детище, доверенное ныне другому вирусологу — Надежде Сергеевне Кирилловой.

Еще в минувшем году Вага занялся изучением биологического действия радиации, создал новую лабораторию, которую сам величал Главной, а Серафим Серафимович Шевров справедливо именовал незваным гостем.

Впрочем, незваному гостю предсказывали уже великую будущность, поговаривали об организации на базе ее самостоятельного исследовательского института.

Перед отъездом Богдана Протасовича подопытным животным, предварительно подготовленным по методу, разработанному лабораторией, была задана летальная, или попросту смертельная, доза облучения. Животные выжили. Тогда облучение повторили; подопытные перенесли испытание легче, период угнетенного состояния сократился, имел менее выраженный характер. Провели третий опыт, значительно повысив дозу. Все подопытные выжили. Две матери принесли потомство.

Вага медленно двигался по коридору, словно заново проходил целую жизнь.

Откуда-то донеслось пение, едва слышное пение. Вага прислушался. Неужели в его отсутствие установили в коридоре репродуктор?

Но пение доносилось из лаборатории, из Главной лаборатории!

Вага распахнул дверь — младший научный сотрудник Василь Корж стоял у окна и вместо того, чтобы наблюдать за белыми крысами, смотрел на солнце и пел.

— Вы что, в оперный театр готовитесь?

— Простите, профессор, — очнулся Корж, — это я просто так. Для себя. С детства не переношу крыс. Неприятно оставаться с ними наедине.

— А крысы?

— Что?

— Они как относятся?

— Ничего. Привыкают.

— Тогда пойте. Только про себя. Не нарушая условий опыта.

Вага продвигался вдоль столов, осматривая животных, изучая данные анализов. Внезапно он прекратил осмотр:

— Мне не нравится их состояние.

— И мне. Я не спал всю ночь.

Вага вернулся к первому столу.

— Забейте эту. Этих двух. И эту. И еще… — он миновал клетки, в которых помещались матери с приплодом, — пожалуй, достаточно. Значит, номера третий, Двадцать восьмой, двадцать девятый. Запишите в журнал: проверить белки сыворотки. Проверьте на электрофорез…

В коридоре Богдан Протасович столкнулся с Шевровым. Серафима Серафимовича озадачило нежданное появление Ваги и, видимо, обидело: не зашел к нему, не позвонил, не сообщил, бродит по коридорам.

— С корабля на бал, Богдан Протасович!