Седьмой сын

— После этих процедур ученые начали наблюдать за подопытной мышью. Оказалось, что процесс записи полной памяти включал в себя нечто большее, чем просто сохранение воспоминания. Он создавал электрическую обратную связь… э-э… некий откат… Я не могу предложить вам лучшего термина.

Джон почувствовал, как по его затылку скользнула капля пота.

— И что в этом такого? — спросил он, сам того не желая.

— Ну, как вам сказать…

Дурбин потер лоб ладонью.

— Через пару наносекунд после записи полной памяти устройство послало в мозг животного сильный электрический импульс. Запись прошла успешно, но такая аномалия… такая непредвиденная биоэлектрическая реакция удалила все воспоминания подопытной мыши.

«Стерла память, — подумал Джон. — Удалила воспоминания? Да, он так сказал, что бы это ни означало».

— Произошло полное стирание памяти, — подтвердил Дурбин. — Ткани мозга выглядели здоровыми, но команда не наблюдала никакой активности мозга. У подопытной мыши не осталось воспоминаний. Абсолютная пустота. Полный вакуум.

Джон прижал ладони к лицу. Слишком много всего. Слишком много для рассудка. Он закрыл глаза. Жесткие от струн пальцы музыканта подрагивали на бровях. Слева раздался мрачный смех.

— Похоже, вы создали нейтронную бомбу для мозга, — сказал пехотинец.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Джек.

— В конце пятидесятых годов двадцатого века нейтронные бомбы считались самым большим военно-научным исследовательским проектом Соединенных Штатов, — ответил Майкл, выжидающе посмотрев на генерала.

Хилл одобрительно кивнул.

— Взрыв такой бомбы уничтожает органику, но оставляет нетронутыми здания, дороги, машины и технику. Тот, кто победит в войне, может занять территорию и забрать военные трофеи.

— Что ты хочешь сказать? — спросил доктор Майк.

— Обратная связь стирает программу, но сохраняет диск памяти, — ответил морпех. — Свет в доме по-прежнему горит, а там никого уже нет. Верно, Дурбин?

Молодой офицер улыбнулся в ответ.

— Вскоре команда «Седьмого сына» разобралась в ситуации. Процесс записи полной памяти прошел успешно. Виной всему был какой-то побочный эффект. Устройство ВИП-камеры проектировалось только для копирования. Оно не должно было удалять воспоминания. Согласно архивным отчетам, команда решила инсталлировать записанную память обратно на прежнее место. Они планировали загрузить сохраненные воспоминания обратно в мозг мыши.

— Зачем? — спросил отец Томас.

— Чтобы вывести Элджернона из состояния овоща, — ответил Джон.

Господи! Маленькая кроватка. Шимпанзе. Первые бета-клоны. Матка. Футбольные поля суперкомпьютеров. Джон почувствовал, что сейчас отключится.

Дурбин кашлянул и постучал пальцем по экрану планшетника.

— Загрузка памяти прошла успешно. Мышь снова стала активной. Доктор Берман, доктор Кляйнман и другие участники проекта знали, что процесс записи имел аномалию. Однако, согласно отчетам, они верили, что им удалось отыскать пусть временное, но эффективное решение: копия полной памяти загружалась обратно в травмированный мозг, и сознание животного как бы «запускалось» заново. Мышь чувствовала себя прекрасно.

— Мы оказались не правы.

Судя по голосу, это сказал Кляйнман.

— Давайте вернемся назад. Будет лучше, если остальную часть инструктажа вы выслушаете, сидя в креслах.

— Предполагается морально-этический шок, — тихо прокомментировал Джон.

Группа прошла в оперативный центр, клоны заняли свои места у большого стола, и Дурбин вновь встал за серой трибуной. Руководитель проекта попросил разрешение на пару слов.

— Как вы уже поняли, перезагрузка памяти не помогла, — продолжил Кляйнман. — Мышь прожила несколько часов, а затем внезапно погибла. Скоропостижно! Вскрытие мозга показало невральную атрофию — быструю и катастрофическую. Нейроны отмирали один за другим. Ткани гнили внутри черепа. Казалось, что мозг испытал огромную перегрузку и взорвался, как плавкий предохранитель.

«Что-то похожее происходит сейчас и со мной», — подумал Джон.

— Проведя дальнейшие эксперименты, мы установили, что травму вызвала не загрузка памяти. И не процедура записи. Виной всему был неконтролируемый импульс биоэлектрической обратной связи, который возникал после записи полной памяти. Он напоминал невральный смерч, проносившийся через мозг лабораторной мыши. И он оставлял характерные микроскопические следы разрушения.

— Бедный Элджернон, — прошептал Килрой 2.0.

— Поначалу нейроны мыши выглядели неповрежденными, — продолжил Кляйнман. — Однако время их функционирования уменьшилось в тысячи раз, если не больше. «Перезагружая» воспоминания обратно в мозг животного, мы не знали, что нервные клетки уже травмированы от шокового импульса обратной связи.

Старик мрачно взглянул на притихших «близнецов».