Седьмой сын

Тут Кэлли распахнул дверь, Миллер вытащил своего зятя на крыльцо и одним движением швырнул его на дорогу. Гневный вопль Армора заглушил снег, набившийся ему в рот, а после этого воплей и вовсе стало не слышно, поскольку Миллер закрыл дверь и задвинул засов.

– Ах, какой сильный, смелый мужчина, – съязвила тетушка Вера, – как славно ты выкинул из дома мужа собственной дочки…

– Я сделал то, чего, по его словам, требовал Господь, – огрызнулся Миллер. И обратил взгляд на пастора.

– Армор говорил от своего лица, – миролюбиво объяснил Троуэр.

– Если ты посмеешь наложить руку на человека в одеждах Господних, – вмешалась тетушка Вера, – то до конца дней своих будешь спать в холодной постели.

– Даже не думал трогать его, – проворчал Миллер. – Но, насколько помню, у нас существует договоренность: я не лезу к нему в дом, а он держится подальше от моего.

– Вы можете не верить в силу молитвы… – заговорил Троуэр.

– Это зависит от того, кто творит молитву и кто ее слушает, – сказал Миллер.

– Пусть даже так, – согласился Троуэр, – но ваша жена верит в учение Иисуса Христа, сановным служителем которого я являюсь. Это ее вера и моя вера, так что вознесенная молитва у изголовья мальчика может послужить его вящему исцелению.

– Когда в своей молитве вы станете изъясняться точно так же, – заметил Миллер, – я немало удивлюсь, если Господь поймет, о чем вы ведете речь.

– А поскольку вы не верите, что моя молитва подействует, – продолжал Троуэр, – значит, вреда она принести точно не сможет, как думаете?

Миллер перевел взгляд на жену, потом обратно на Троуэра. Троуэр не сомневался, что, если б не Вера, он бы сейчас отплевывался от снега вместе с Армором. Но Вера уже предупредила мужа, произнеся угрозу Лисистраты 44. У мужчины не было б четырнадцати детей, если бы супружеское ложе не влекло его. Так что Миллер уступил.

– Заходите, – буркнул он. – Только не мучьте парня чересчур долго.

– Это займет пару-другую часов, не больше, – благодарно склонился Троуэр.

– Минут, а не часов! – стоял на своем Миллер.

Но Троуэр бодрым шагом направился к двери у лестницы, и Миллер не спешил воспрепятствовать ему. Значит, он может провести с мальчиком несколько часов, если захочет. Войдя в комнату, Троуэр плотно притворил за собой дверь. Нечего здесь мешаться всяким язычникам.

– Элвин, – позвал он.

Мальчик вытянулся под одеялом, лоб его покрывали крупные капли пота. Глаза Элвина были закрыты. Впрочем, спустя секунду губы его едва заметно шевельнулись:

– Преподобный Троуэр, – прошептал он.

– Он самый, – подтвердил Троуэр. – Элвин, я пришел помолиться, чтобы Господь освободил твое тело от дьявола, который насылает на тебя порчу и болезнь.

Снова пауза; как будто требовалось время, чтобы слова Троуэра достигли Элвина и вернулись обратно, обернувшись ответом.

– Дьявола не существует, – сказал Элвин.

– Вряд ли можно требовать от ребенка подкованности в вопросах религии,

– ответил Троуэр. – Но я должен сказать тебе, исцеление приходит только к тем, у кого достаточно веры, чтобы быть исцеленным.

Следующие несколько минут он посвятил рассказу о дочери начальника синагоги 45 и истории о женщине, страдавшей кровотечением и излечившейся прикосновением к одеждам Спасителя 46.

– Помнишь, что сказал он ей? «Вера твоя спасла тебя», – изрек он. Так вот, Элвин Миллер, вера твоя должна окрепнуть, прежде чем Господь спасет тебя.

Мальчик ничего не ответил. Поскольку Троуэр, рассказывая сии притчи, пустил в ход все свое изысканное красноречие, то, что мальчик заснул, несколько задело его. Указательным пальцем он ткнул в плечо Элвина.

Элвин дернулся.

– Я слышал вас, – пробормотал он.

Судя по всему, мальчишка еще больше помрачнел, услышав несущие свет слова Господа. Плохо, очень плохо…

– Ну? – спросил Троуэр. – Веруешь ли ты?

– Во что? – выдавил мальчик.

– В Святое Писание! В Господа Бога, который исцелит тебя, если ты смягчишь свое сердце!

– Верую, – прошептал Элвин. – В Бога.

По идее, этого признания было достаточно. Но Троуэр изрядно поднаторел в истории религии, чтобы довериться так легко. Признаться в вере в божественность – мало. Божеств огромное число, но лишь одно из них истинно.

– В которого Бога ты веруешь, Эл-младший?

– В Бога, – повторил мальчик.

– Язычник Мур молился черному камню Мекки и тоже называл его Богом! Веруешь ли ты в истинного Господа и веруешь ли в Него правильно? Я понимаю, тебя мучает лихорадка, ты слишком слаб, чтобы толковать свою веру. Я помогу тебе, малыш Элвин. Буду задавать вопросы, а тебе надо будет отвечать «да» или «нет», согласуясь с собственной верой.

Элвин лежал неподвижно и ждал.

– Элвин Миллер, веруешь ли ты в Господа бестелесного, не обладающего членами тела и страстями? В великого Несозданного Создателя, Чей центр везде и Чье местоположение не может быть определено?

Некоторое время мальчик обдумывал слова Троуэра, прежде чем ответить.

– Мне это кажется полной бессмыслицей, – наконец сказал он.