Седьмой сын

– Может, я свихнулся, но если б не перелом, бинты можно было бы снять.

– Да, раны как не бывало. Ты прав, бинты действительно больше не нужны.

– Наверное, моя жена правду говорила, Сказитель. Может быть, это Господь решил поступиться принципами и сотворил чудо с моим мальчиком.

– Доказательств тому нет. Когда малыш проснется, возможно, он нам что-нибудь объяснит.

– Вряд ли он что-нибудь понимает – за все время даже глаз не открыл.

– Одно несомненно, мистер Миллер. Угроза смерти миновала. Хотя вчера я думал совсем наоборот.

– А я вообще собрался сколачивать ему гробик, чтоб в землицу опустить, вот так вот. Даже представить не мог, что он выживет. А ты посмотри, каким здоровым он выглядит сейчас! Интересно все же, что его защищает – или кто?

– Кто бы его ни защищал, мистер Миллер, мальчик куда сильнее. Тут есть над чем поразмыслить. Его защитник разломил камень, но Эл-младший срастил его обратно, и покровитель не смог помешать ему.

– Думаешь, он знал, что делает?

– Да, ему кое-что известно о таящихся внутри силах. Он мог сотворить с камнем что угодно.

– Сказать прямо, никогда не слышал о подобном даре. Я рассказал Вере о том, как он обтесал камень, нанеся нарезку без всякого инструмента, так она сразу принялась читать мне Книгу Пророка Даниила и что-то верещать о исполнившемся пророчестве. Хотела бежать к мальчику в комнату и предупредить о железных и глиняных ногах 41, но я ее остановил. Разве не глупо? Религия превращает людей в буйнопомешанных. Я ни разу не встречал женщины, которая бы не сходила с ума по религии.

Дверь открылась.

– А ну вон отсюда! Ты что, настолько туп, Кэлли, что тебе двадцать раз повторять приходится? Так, где мать, неужели она не может держать семилетнего пацана подальше от…

– Помягче с парнишкой, Миллер. Он уже убежал.

– Не знаю, что с ним случилось. С той поры, как Эл-младший слег, куда ни брошу взгляд, повсюду вижу Кэлли. Он как гробовщик, выбивающий плату.

– Может, он растерян. Он ведь никогда не видел Элвина больным…

– Элвин неоднократно был на волосок от смерти…

– Но ни разу не пострадал.

Долгое молчание.

– Сказитель…

– Да, мистер Миллер?

– Ты был нам хорошим другом, хотя порой мы этого не заслуживали. Я хочу спросить, ты ведь не завязал со странствиями?

– Вроде нет, мистер Миллер.

– Не то чтобы я тебя из дому гоню, но если ты в ближайшее время решишь пуститься в путь и, мало ли, направишься на восток, не мог бы ты отнести одно письмецо?

– С радостью. И не возьму ни монеты – ни с отправителя, ни с получателя.

– Спасибо тебе большое. Я долго обдумывал твои слова. Ну, насчет мальчика, которого следует отослать, чтобы избегнуть опасностей, угрожающих ему. Я вдруг подумал: а есть ли вообще такие люди, которым бы я мог доверить присмотр за ним? Там, откуда мы приехали, то есть в Новой Англии, особых родственников у нас не имеется, да и, кроме того, мне что-то не хочется, чтобы моего сына превратили в фанатика-пуританина.

– Я рад слышать это, мистер Миллер, потому что сам не горю желанием вновь посещать земли Новой Англии.

– Но если ты пойдешь по дороге, по который мы ехали сюда, на запад, то рано или поздно выйдешь к одной деревеньке, что на берегу реки Хатрак, милях в тридцати к северу от Гайо, недалеко от форта Дикэйна. Там есть один постоялый двор, по крайней мере был когда-то, за ним еще кладбище, на котором стоит камень с надписью: «Вигор – он погиб, спасая жизнь брата».

– Ты хочешь, чтобы я отвел туда мальчика?

– Нет, нет. Пока снег лежит на земле, я никуда его не пущу. Вода…

– Понимаю.

– В той деревеньке есть кузня, и я подумал, может, тамошнему кузнецу сгодится подмастерье. Элвин молод годами, но для своего возраста он вымахал дай Боже. Думаю, он будет стоящим приобретением для кузнеца.

– Подмастерьем?

– Ну, мне не хочется делать из него раба. А денег, чтобы послать его в школу, у меня нет.

– Я отнесу письмо. Но, надеюсь, могу задержаться еще на пару дней? Хочу дождаться, когда мальчик очнется, чтоб попрощаться.

– Да я ж не выталкиваю тебя прямо сегодня ночью. На улице слишком глубокие сугробы, так что и завтра ты никуда не пойдешь.

– Вот уж не подозревал, что за эти дни ты хоть раз выглянул в окно.

– Воду под ногами я замечу всегда.

Он сухо засмеялся, и они покинули комнату.

Элвин-младший лежал на кровати и тщетно пытался разобраться, почему папа хочет отослать его в другую деревню. Разве Элвин плохо себя вел? Разве не старался помогать всем, чем мог? Разве не ходил в школу преподобного Троуэра, пусть проповедник твердо вознамерился превратить его в сумасшедшего или дурака? И, кроме того, не он ли выточил прекрасный жернов, следил за ним, наставлял, каким быть, а в самом конце разве не он рисковал ногой, лишь бы камень не раскололся? И вот теперь его собираются куда-то отправить.

Подмастерьем! К кузнецу! За десять лет жизни он в глаза кузнеца не видел. До ближайшей кузни три дня пути, и папа никогда не брал его с собой. За всю свою жизнь он ни разу не отходил от дома дальше чем на десять миль.