Седьмой сын

С громким криком Сказитель ухватил Элвина за руку и рванул мальчишку назад, вытаскивая из-под камня. Только тогда Элвин заметил громаду, падающую на него. Сказителю достало силы, чтобы протащить мальчика несколько футов – и все же этого оказалось мало. Ноги Элвина по-прежнему лежали в надвигающейся тени жернова. Теперь камень падал быстрее, куда быстрее, и Сказитель не успевал ничего сделать. Он мог лишь смотреть, как огромный вес перемалывает ноги Элвина. Он знал: остаться без ног равносильно смерти, правда, конец наступает несколько позднее. Он ошибся и не успел.

Вдруг на его глазах по неотвратимо падающему камню пробежала глубокая трещина, а меньше чем через мгновение жернов начал трескаться пополам. Вместо целого камня падали две половинки, и каждая двигалась по плавной дуге, так что обломки должны были опуститься на землю по обе стороны от ног Элвина, не коснувшись его.

Но одновременно с тем, как сквозь твердь жернова пробился лучик света от лампы, Элвин отчаянно закричал:

– Нет!

Всем остальным могло показаться, что мальчик кричит, испугавшись камня, который нес несомненную смерть. Но Сказитель, который лежал на земле рядом с Элвином и ясно видел лампу, ослепительно сияющую сквозь трещину в жернове, воспринял этот крик несколько иначе. Позабыв о нависшей опасности, как это свойственно детям, Элвин кричал, протестуя против того, чтобы жернов разламывался. Он столько трудился над камнем, столько сил ушло, чтобы привезти его сюда, – Элвин не мог вынести, что жернов вот-вот превратится в ненужные осколки.

Все произошло согласно его желаниям. Половинки камня немедля прыгнули обратно навстречу друг другу, как иголка прыгает к магниту, и жернов вновь стал целым.

Громадная вытянувшаяся тень покрыла следы Элвина. На самом деле только одна, правая нога Элвина попала под камень. Его левая нога, подвернувшись, оказалась вне досягаемости. А вот правая легла так, что жернов захватывал по меньшей мере два дюйма голени. Поскольку Элвин продолжал подтягивать ногу к себе, падающая громада, защемив, протолкнула ее немного вперед. Она содрала огромный кусок кожи и мускулов, дойдя до самой кости, но всю ногу не отняла. Дело обошлось бы одной раной, если б не метла, попавшая под ногу. Камню, прижавшему голень Элвина к лежащей на земле метле, было достаточно легкого нажатия, чтобы переломать нижнюю кость ноги на две ровные половинки. Острые концы кости прорвали кожу и одновременно вышли сразу с двух сторон, словно тисками зажав палку метлы. И все же нога не осталась похороненной под жерновом, а перелом был чистым, кости не растерлись в ничто, попав под вес камня.

Воздух был наполнен треском камней, отчаянными криками мужчин, но весь шум легко перекрыл пронзительный, страдальческий крик маленького мальчика, который никогда не был так юн и хрупок, как в эту минуту.

Сказитель, поскольку находился ближе всех, первым заметил, что камень не захватил ног Элвина. Элвин попытался сесть и взглянуть на рану. То ли вид, то ли боль от нее окончательно сломили его, и он потерял сознание. Тут же его подхватили сильные руки отца – Миллер, стоявший дальше всех от места происшествия, двигался куда быстрее братьев Элвина. Сказитель попытался ободрить его, сказав, что, хоть кости и вышли наружу, перелом не опасен. Миллер поднял сына, но нога не поддалась, и боль была настолько ужасна, что Элвин бессознательно вскрикнул. Взяв себя в руки. Мера опустился на колени и, надавив на ногу мальчика, освободил ее от метлы.

Дэвид сжимал в руках ярко горящую лампу. Шагнув за порог, Миллер понес мальчика к дому, а Дэвид бежал рядом, освещая путь. Мера и Кальм было ринулись следом, но их окликнул Сказитель:

– В доме есть женщины, туда пошли Дэвид и ваш отец, – сказал он. – Но кому-то надо прибраться в мельнице.

– Ты прав, – кивнул Кальм. – Вряд ли в ближайшее время отец здесь появится.

При помощи шестов юноши немного приподняли жернов, чтобы Сказитель мог вытащить метлу и освободить веревки, привязанные к лошадям. Втроем они навели порядок внутри, поставили лошадей в конюшню и забрали из повозки инструмент и прочие вещи. Только после этого Сказитель вернулся в дом. Элвин к тому времени забылся сном в постели Сказителя.

– Мы подумали, ты не станешь возражать, – с беспокойством объяснила Энн.

– Конечно, нет, – ответил Сказитель.

Остальные девочки и Кэлли мыли тарелки, оставшиеся после ужина. В комнате, в которой раньше спал Сказитель, поджав губы, сидели пепельно-серые Вера и Миллер. На кровати лежал Элвин, нога его была туго перебинтована.

– Перелом оказался чистым, – шепотом объяснил Сказителю стоящий у дверей Дэвид. – Но рана… мы боимся заражения. Ему содрало всю кожу с передней части голени. Там кость видна, даже не знаю, как теперь это заживет.

– Вы приложили кожу обратно? – спросил Сказитель.

– Ту, что осталась, мы прижали к ране, а мама пришила.

– Все правильно, – кивнул Сказитель.

Вера подняла голову:

– Стало быть, ты и во врачевании кое-что смыслишь, Сказитель?