Седьмой сын

All right then, she said to herself, I am wicked.	"Ладно, хорошо, - сказала тогда она. - Я действительно испорченная.
But I won't be wicked anymore.	Но больше такой никогда не буду.
I'll tell the truth like Papa says, or I'll say nothing at all.	Буду говорить только правду, как учил меня папа, или вообще ничего не буду говорить".
Even at five years old, little Peggy knew that if she kept that vow, she'd be better off saying nothing.	Но хоть ей и было всего пять лет, малышка Пэгги понимала: проще повесить огромный замок на рот, чем сдержать эту клятву.
So she said nothing, not even to herself, just lay there on a mossy damp table with Bugy clenched tight enough to strangle in her fist.	Поэтому она промолчала, даже себе ничего не сказала, просто улеглась на поросший влажным мхом столик и крепко прижала к груди стиснутую в кулаке Буги.
Ching ching ching.	Дзынь-дзынь-дзынь.
Little Peggy woke up and got mad for just a minute.	Малышка Пэгги проснулась и сначала разозлилась.
Ching ching ching.	Дзынь-дзынь-дзынь.
Made her mad because nobody said to her, Little Peggy, you don't mind if we talk this young blacksmith feller into settling down here, do you?	Разозлилась потому, что никто не спросил ее: "Пэгги, ты не возражаешь, если этот молодой кузнец построит неподалеку отсюда свою кузницу?"
Not at all, Papa, she would've said if they'd asked.	"Да нет, конечно, папа", - ответила бы она, если б ее спросили.
She knew what it meant to have a smithy.	Она знала, что такое кузница.
It meant your village would thrive, and folks from other places would come, and when they came there'd be trade, and where there was trade then her father's big house could be a forest inn, and where there was a forest inn then all the roads would kind of bend a little just to pass the place, if it wasn't too far out of the way-little Peggy knew all that, as sure as the children of farmers knew the rhythms of the farm.	Это означало, что деревня будет процветать и расти вширь, из других краев потянутся сюда люди. Приезжать они будут с товарами, значит, начнется торговля, а когда начнется торговля, большой дом ее отца превратится в настоящую гостиницу. С появлением гостиницы все дороги чуть сворачивают в сторону, чтобы пройти мимо нее, - если она, конечно, не слишком удалена от основных путей. Все это малышка Пэгги понимала и чувствовала так же, как дети фермеров чувствуют ритм фермы.
A road house by a smithy was a road house that would prosper.	Г остиница, стоящая у кузни, всегда будет процветать.
So she would've said, Sure enough, let him stay, deed him land, brick his chimney, feed him free, let him have my bed so I have to double up with Cousin Peter who keeps trying to peek under my nightgown, I'll put up with all that-just as long as you don't put him near the spring house so that all the time, even when I want to be alone with the water, there's that whack thump hiss roar, noise all the time, and a fire burning up the sky to turn it black, and the smell of charcoal burning.	Поэтому Пэгги сказала бы: "Конечно, пускай кузнец остается, дайте ему землю, сложите дымоход, кормите его, поите, пусть он спит в моей постели. Ничего, что мне придется спать вдвоем с двоюродным братом Питером, который так и норовит заглянуть мне под ночную рубашку, - я потерплю. Но не подпускайте кузнеца к домику у ручья, ведь только там я могу отдохнуть наедине с водой, а тут начнется -дзынь-бряк-шшш-ррр, шум-гам, небо черным-черно от дыма и по всей округе запах угля.