Седьмой сын

«Французское стекло в окнах британской церкви!» «Американской церкви», сказал Армор. «И Монреаль тоже находится в Америке. Как бы то ни было, французы конечно стараются от нас избавиться, и в то же время мы для них – неплохой рынок для сбыта их промышленных товаров, поэтому их Губернатор, маркиз Де Ла Фойетт, не против того, чтобы его люди извлекали выгоду от торговли с нами. Они собираются сплавить стекло в озеро Мичиган, затем баржей вверх по реке святого Джозефа и вниз по Типпи-Каноэ.» «А они успеют до того, как погода испортится?»

«Я думаю, да», сказал Армор. «Иначе они не получат ни гроша». «Вы удивительный человек», сказал Троуэр. «Но мне странно, что у вас так мало лояльности к Британскому Протекторату». «Ну, знаете ли, так у нас настроены все», сказал Армор. «Вы выросли под Протекторатом и до сих пор рассуждаете как англичанин». «Я шотландец, сэр».

«Неважно, главное, что британец. У вас любой, кто хотя бы подозревается во владении скрытыми силами, изгоняется из страны, дело даже до суда не доходит, верно?»

«Мы пытаемся быть справедливыми, но церковные суды работают быстро и их приговоры обжалованию не подлежат».

«Хорошо, теперь задумайтесь вот о чем. Если годами все, имеющие хоть какой-то дар в тайных искусствах, высылались в американские колонии, откуда вам в молодости быть знакомым хоть с малейшим проявлением „колдовства“?» «Я не видел этого, потому что этого не существует». "Не существует в Британии. Но это проклятие для добрых христиан в Америке, потому что все мы здесь по горло завязли в ведьмах, колдунах, заклинателях духов, чародеях и ни один ребенок не дорастает и до четырех футов без того, чтобы набить шишку о чье-нибудь заклятие «убирайся-прочь!» или чтобы пойматься на заклятие «говори-что-хочешь!» и тогда он начинает нести что взбредет в голову и обзывать всех в десятимильной округе. «Заклятие „говори-что-хочешь!“! Брат Армор, я уверен, что вы наблюдали примеры того, как немного спиртного производит тот же эффект». «Только не на двенадцатилетнего мальчика, который и в жизни своей не взял в рот и капли спиртного».

Было очевидно, что Армор говорит о своем собственном опыте, но это не меняло сути дела. «Всегда есть какое-нибудь еще объяснение». «Есть куча объяснений, которые всегда можно придумать для всего происходящего. Но вот что я вам скажу. Вы можете проклинать чародейство в молитвах и ваш приход будет с вами. Но если вы будете продолжать утверждать, что чародейства не существует, ну что ж, я думаю тогда большинство здешнего народа задумается, стоит ли им проходить всю эту дорогу до церкви, чтобы выслушивать молитвы полного идиота».

«Я должен говорить правду, как я вижу ее», сказал Троуэр. «Вы можете видеть, как кто-то ведет себя нечестно, но вы ведь не упоминаете его имя с кафедры, верно? Нет, сэр, вы продолжаете читать проповеди о честности и надеетесь, что они окажут свое влияние». «Вы говорите о том, что я должен использовать окольные пути». «У нас будет прекрасная церковь, преподобный Троуэр, и она не была бы и наполовину так прекрасна, если бы не ваши мечты о том, какой она должна быть. Но местный народ считает, что это их церковь. Они срубили деревья, они ее строили и стоит она на обшей земле. И будет просто ужасно, если вы станете упорствовать и они возмутятся и отдадут вашу кафедру другому проповеднику».

Преподобный Троуэр долго смотрел на остатки обеда. Он думал о церкви, не о той неокрашенной и неотделанной деревянной церкви, какой она была сейчас, а о законченной, с установленными скамьями и высоко вздымающейся кафедрой, залитой солнечным светом из чисто вымытых окон. Само по себе это место ничего не значит, сказал он про себя, важно то, чего я смогу достигнуть здесь. Я изменю своему христианскому долгу, если позволю, чтобы это место оказалось в руках суеверных дураков, вроде Алвина Миллера, и, вероятно, всей его семьи. Если моя миссия здесь состоит в том, чтобы уничтожить зло и суеверие, я должен ужиться с невежественными и суеверными. Постепенно я подведу их к постижению истины. И если я не смогу переубедить родителей, то придет время и я смогу обратить детей. Это работа целой жизни, цель пасторского служения, почему же я должен отбросить ее ради того только, чтобы на несколько коротких мгновений сказать им правду? «Вы мудрый человек, брат Армор».