Седьмой Совершенный

— Ты что-то путаешь, — сказал Ахмад Башир, — ты не ученик, а я не школьный учитель, я не собираюсь тебя бить, я просто убью тебя, если ты не поможешь ему выйти из тюрьмы. Ведь это ты засадил его туда?

— Моя смейть не помозет ему выйти из тюйьмы, ему тепей вообще ничего не помозет, он смейтник.

— Когда я с ним познакомился — десять лет назад, он уже был смертником, но жив до сих пор и мне кажется, что он еще нас с тобой переживет. И ты ему в этом поможешь.

— Ты пьеувеичиваесь мое значение в этой тюйьме, у меня нет таких пойномочий. Его судьбой распоряжается Мунис.

Это имя ничего не говорило Ахмад Баширу.

— А если я расскажу этому Мунису о том, что ты фатимидский шпион.

Меджкем пожал плечами. Дикция его улучшилась, и он стал говорить внятно.

— Сказать ты можешь все, что угодно, нужны доказательства.

— Имран подтвердит.

— Кто поверит словам государственного преступника, посягавшего на основы Аббасидского халифата, а ты его сообщник.

— Значит, шансов у нас нет? — спросил Ахмад Башир.

— Увы.

— И мы не договоримся?

— Нет, мы не договоримся, — нагло сказал Меджкем, — придется тебе отпустить меня, а самому уносить ноги.

Он одержал вверх, это было очевидно.

— Ну ладно, — упавшим голосом сказал Ахмад Башир, — я вижу, тебя голыми руками не возьмешь.

— Это ты верно заметил. Где здесь выход?

— Там, — показал Ахмад Башир.

— Слушай, — сказал воспрянувший Меджкем, а где та шлюшка, я могу дать ей два дирхема, как она просила.

— Это была жена Имрана, — ответил Ахмад Башир.

— Вот как, в таком случае я дам ей целый динар, — оживился Меджкем.

— Хорошо, я передам ей, как выросла она в твоих глазах благодаря своему мужу. Имрану я думаю, тоже приятно будет узнать, что за его жену предложили большую цену. Только скажи мне на прощание, это ты способствовал заключению в тюрьму Имрана.

— Я, — сказал Меджкем, отпираться более не имело смысла.

— У тебя личные счеты с ним.

— Вот еще, Убайдаллах послал меня. У меня не было выбора. После того как вы выскользнули из моих рук, я носил петлю на своей шее вместо воротника. Тебе, кстати я даю остаток этого дня, на то чтобы ты убрался из города. И верни мне четки.

— Аллах велик, — сказал Ахмад Башир, — и я надеюсь, что он простит мне этот грех, у меня нет другого выхода.

Левой рукой он прислонил Меджкема к стене, а правой нанес ему прямой и точный удар в сердце. Меджкем слабо вскрикнул. Ахмад Башир отпустил агонизирующее тело, бросил окровавленный кинжал и вышел в соседнюю комнату, где сидел старик хозяин дома и с невозмутимым видом перебрал четки.

— Я его убил, — нервно сказал Ахмад Башир.

Старик кивнул.

— Его надо тайно закопать, — продолжал Ахмад Башир.

Старик кивнул.

— Я хорошо заплачу за твою помощь.

Старик кивнул.

— А где женщина? — спросил Ахмад Башир.

Старик, наконец, разверз уста:

— Ушли в баню.

— Как ушли в баню, — поразился Ахмад Башир.

— Сегодня женский день, — просветил его старик.

— Но я же там, — возмущенно недоговорил Ахмад Башир, показывая на соседнюю комнату.

— Женщина должна мыться чаще, чем мужчина, — невозмутимо сказал старик, она грязней, чем мужчина. Разве ты не знал этого?

— Я давно это подозревал, — ответил Ахмад Башир.

Десятого числа месяца зу-уль-хиджа Ахмад Башир собственноручно зарезал купленных барана, козу и молодого верблюда в память о готовности Ибрахима принести в жертву собственного сына, вместо которого по велению Аллаха в самый последний момент был заклан баран.

Затем он отправился к брадобрею, который выбрил ему остатки волос на затылке. Только после этого Ахмад Башир вздохнул с облегчением и вернулся в Медину, где его дожидались Фарида и Анна.

Позади были, таваф, — семикратный обход Каабы, сай — ритуальный бег между холмами Сафа и Марва, также семикратный, малое паломничество к долине Мина, вукуф — предстояние перед Богом на горе Милости, мудзалифа — молитва на равнине расположенной между долинами Арафат и Мина.