Седьмой

Сыворотка, несколько веревок. Я все аккуратно сложил в машину. Вернувшись в здание, я огляделся. Возможно, я последний раз тут. Как же долго я обустраивал все. Сколько тут всего разного. Даже в городском террариуме меньше рептилий, чем у меня на даче.

Мой взгляд упал на телефон. Черт. Телефон. Я выключил телефон уже давно, чтобы не отследили. Включив его, я написал Юле короткое смс: "Я люблю тебя. Прости меня за все". Отправить. Нет надобности его выключать уже. Но надо уезжать отсюда.

Я ехал по шоссе и думал о Юле. Ведь я так и не сказал ей ничего. Просто исчез. Дома не появлялся, про дачу она не знает. Она сильно волнуется за меня. Вот же попадет мне потом. Хотя вряд ли. Если я переживу этот день, то она скорее убежит от меня, чем морали читать будет. Ей будет не до этого уже.

Я подъехал к дорожному кафе. С таксофона позвонил Данилу. Он сообщил, что Глеб договорился с барыгой в 17:00 на старом месте. Но где это место никто не знает. Но я знаю. Они всегда там встречались раньше.

Отлично. Это даже ближе, чем я думал.

Я покушал в этом же кафе. День сулит быть длинным.

Около обеда я приехал на пустырь. С кузова достал все бумаги, что давал мне Данил. Собрав их в кучу, облил бензином и поджог. Не должно остаться следов присутствия Дани. Данил мой единственный друг. Друг, которого я не придам никогда. Даже если вскроется факт помощи мне, взять его будет не на чем. Да и что он сделал? Распечатал пару бумаг? Ерунда. Но, тем не менее, все улики я сжёг.

Вот так лучше. Я посмотрел на часы и поехал к школе. В кармане я нащупал ключ от запасной двери. Сразу вспомнилось, как когда-то я увидел в ящике у дежурного несколько ключей от этой самой двери. И украл один. Никто и не заметил пропажи, а мне от этого польза была – когда меня Глеб ждал у школы, я уходил домой через заднюю дверь.

Я закурил. Немного нервы бьют. Сложный день. Может даже последний. Сел в машину. И поехал к школе.

20 августа 2013 года

Меня охватывала неловкость и нервозность. Света… Этот погасший огонек. Я вдруг вспомнил тот первый день в школе, тот первый взгляд серых глаз, тот первый разговор с ней, первое прикосновение к ней. Она мне нравилась. Я даже могу сказать, что любил ее. Ну, как же можно было погасить этот огонек?! Я не знаю…

Мне просто необходимо было увидеть ее. Я подъехал к их дому очень рано. Неизвестно когда Глеб уйдет из дома. Да и уйдет ли вообще.

С собой у меня были бумаги про каждого из шести. И я читал о Глебе. Естественно, там было написано про Свету тоже. Я читал и почти плакал.

Потеряв счет времени, я смотрел то на машину Глеба, то в записи. Так я просидел около четырех часов. Убедившись, что Глеб уехал, я быстро зашел в подъезд.

Дверь мне никто не открыл. Я стучал, звонил.

– Что вы стучите, там нет никого, вы же видите, – услышал я сзади.

– Простите, просто я думал, что Света дома должна быть. Это же квартира Светланы Доронины?

– Кого? Нет, – хрипло сказала бабушка, – тут Матюсовы живут, наркоманы чертовы.

– Ах, да. Матюсовы, – она изменила фамилию. – А вы не знаете, где она?

– Так в больнице же. Они вчера так ругались, что весь дом слышал. А потом она с окна прыгнула.

У меня внутри все остановилось. Как же так? Света пыталась покончить с собой? Или покончила?

– Вот ее ночью и в больницу увезли. Не знаю, как она вообще жива осталась.

Я начал спускаться вниз. Мне бабушка еще что-то говорила, но слова шли мимо меня. Я не верю. Света хотела покончить с собой. Мне надо в больницу.

Игнорируя все правила дорожного движения, я мчался к больнице. Через несколько минут я был на месте. В регистратуре узнал, что она в реанимации. Мне сказали, кто лечащий врач и я побежал к нему. Сказал, что я близкий друг. Врач похмурился.

– Плохо вы следите за подругой. Синяки, ссадины. И это было до падения. И еще у нее СПИД. Почти последняя стадия. Если она не умрет от травм, то умрет от этого, – врач умолк, видя мой опустошенный вид.

– Могу я ее увидеть?

– Увидеть? – Врач хотел что-то сказать, но осёкся на секунду, – ладно, только буквально минуту.

Я зашел в палату реанимации и увидел ее. Она лежала бледная, будто уже умерла. Вся в бинтах, ноги на вытяжке.

Мне больно на это смотреть. Я лишь наклонился, поцеловал в лоб и произнес шепотом:

– Он заплатит за это. Поверь мне. Осталось немного. Прости меня, милая. Прости.

СИЗО

.

Перед приговором

Все заседания прошли. Осталось одно единственное. Самое короткое. Приговор. Я так и не знаю, сколько мне дадут лет. Сейчас мне опять это не особо важно. Юля и Данил так и не приходили. Меня вот это волнует больше, чем собственная жизнь. Почему они не приходят? Что случилось? Не могут же они забыть про меня.

– Дёмин, на выход, – приказал надзиратель. – Адвокат пришел.

Вот у него и узнаю. Только зайдя в комнату посещений, я сходу спросил про Юлю и Данила.

– Юля к тебе придет завтра. Я сегодня с ней разговаривал. Она просила передать тебе, что сама объяснит, почему не приходила.

В душе у меня отпустило. Слава богу! Мне не важно, что она не приходила. Важно, что с ней все нормально.

– А Данил?