Седьмое море

— Зебриевич спустился через три минуты после Голицына. Семен Абрамович шел очень быстро, похоже, что протрезвел.

— Или раньше притворялся пьяным… Да, Юрка! Ничего себе хронометраж! И кто из них, по-твоему, убил Анжелику Голицыну?

— Уж точно не Дарья Сажина.

— Это я еще вчера понял. Но у всех троих был шанс. У Сажина, Голицына и Зебриевича. Много ли надо времени, чтобы столкнуть за борт пьяную женщину? Какие-то секунды.

— Думай. А видеозапись я тебе уже переслал.

Панов дал отбой. Алексей уставился в свой блокнот и задумался. Мотив был у Сажина: завещание. У Голицына тоже вроде бы был. Нет жены — не надо просить развод. Но с другой стороны, нет жены — нет акций. Алиса — это журавль в небе. Срочно надо узнать, какие у них сейчас отношения?

Зебриевич… Алексей с досадой отбросил ручку. Вот кто темная лошадка! А ведь Зебриевич спустился вниз последним! И молчит как рыба. Либо сам убил, либо он — ценный свидетель. Который видел, кто именно убил Анжелику Голицыну.

Что до остального… «Отсекли всех лишних». А вот в этом Юрка Панов не прав. Среди этих лишних тоже могут быть ценные свидетели. Которые ныне рассеялись по Галактике, словно звездная пыль, то бишь по нашей огромной стране. Кто знает, может, парень, который в ту новогоднюю ночь поднялся наверх освежиться, приехал в Питер, чтобы сесть там на паром, из города Самары? А девушка, которая в роковой момент тоже вышла покурить, родом из Сибири? Видеть они ничего не видели, только слышали, а если даже и видели… Кому охота тратить свое драгоценное время на какие-то свидетельские показания? Тем более никто ничего и не спрашивает.

Нет, на это рассчитывать не приходится, на свидетелей, которые вдруг объявятся добровольно. Их надо искать, а это кропотливый труд. Проще додуматься.

«Задачка с тремя неизвестными. Всего-то. X, Y, Z. Неужто я ее не решу? — занервничал Алексей. — Зебриевич крепкий орешек, Сажин так просто не подарок, а Голицын… Похоже, редкая сволочь. Если он решил жениться на дочери, то за каким тогда пудрит мозги матери? Вербует ее в союзники? Ведь это же не так просто — подойти к Дарье Сажиной и сказать: мы с Алисой теперь пара. Еще неизвестно, как Дарья Витальевна на это прореагирует. А она, похоже, еще ничего не знает. Сажин, как обычно, молчит. Он надеется за год решить эту проблему. И Алиса молчит, потому что дала отцу слово. Зачем торопить события? Выдержка у Алисы Дмитриевны железная. Девушка много чего знает, но предпочитает помалкивать. И все-таки: кто же убил Анжелику Голицыну?»

Одно Алексей уже понял: дальнейшее расследование невозможно вести без показаний Софьи Зебриевич. Вот кто, оказывается, ценнейший свидетель! Она видела, как Сажин с Анжеликой ссорились, и знает, по какой причине муж поднялся на открытую палубу. Воздухом подышать или… Вот именно: или.

Судя по тому, что рассказала Дарья Витальевна, у нежно любящих супругов Зебриевич нет друг от друга секретов…

Жена Семена Зебриевича не стала отговариваться чрезвычайной занятостью. Хотя могла бы. У нее трое детей и муж, который не в курсе, где можно купить буханку хлеба. То есть взгляд Семена Абрамовича на сей предмет на прилавке магазина натыкался, и не раз, но купить? А вдруг это не тот хлеб? Не по той цене? Или в доме его в достатке? В общем, хлопот у Софьи Исааковны хватает, хотя старшей дочери восемнадцать, девушка взрослая и по хозяйству матери наверняка помогает. А вот младшей пять. И няни у Софьи Исааковны нет.

— Я оставила Берту со старшей дочерью, — объяснила она Алексею, когда тот задал наводящий вопрос: а не сильно ли я вас напряг?

Алексей сразу насторожился. Семья для Софьи Исааковны святое. Она Мать и Жена. Важнее этого может быть только Семина просьба, а точнее, приказ, как с новогодним круизом. Это не обсуждается, идешь собирать чемодан.

— Вам муж велел прийти ко мне? — Он сознательно сделал упор на слове «велел». Должна же быть у женщины гордость? Самоуважение? В конце концов, просто женские капризы? Но Софья Исааковна не прореагировала.

— Сема сказал, что наш гражданский долг помогать правосудию, — сказала она, одернув кофточку. И с готовностью посмотрела на Алексея, мол, задавайте свои вопросы, я жду.

— А когда господин Зебриевич деньги в офшоры выводил, это ему тоже гражданский долг диктовал?

Госпожа Зебриевич озадаченно заморгала. Видать, она и в самом деле была не в курсе финансовых махинаций своего супруга. Леонидов на всякий случай навел справки. Банк Зебриевича проводил рискованную финансовую политику, прачечной его, конечно, нельзя было назвать, но и поручиться за кристальную чистоту всех совершаемых сделок нельзя было тоже. Зебриевич умело балансировал на грани, но любой сколько-нибудь значимый толчок мог опрокинуть его банк в пропасть либо поднять довольно высоко. Все зависело, естественно, от магнитуды предполагаемого землетрясения и знака «плюс» или «минус». Либо отъем денег, либо значительные финансовые вливания.