Седьмое чувство

– Рихтер…

– Ты первый, – кивнул некромант.

– Почему ты изменил свое решение? – Дарий решил больше не откладывать вопрос, что мучил его все это время.

Рихтер неопределенно пожал плечами:

– Родители девочки нас хорошо приняли. Можешь считать мой поступок платой за гостеприимство.

– Рихтер, ты не настолько чудовищен, как хочешь казаться.

– Не понимаю, куда ты клонишь. Ты задал вопрос – я на него ответил. Что тебе еще надо?

– Правду.

– Какую? Правд много, и у каждого она своя. Ты хоть представляешь себе, что стоит вывести душу с того света?

– Нет. Откуда мне знать? Я всего лишь обыкновенно гном. Но, если хочешь, ты можешь рассказать мне об этом во всех подробностях. – Дарий предпочитал, чтобы Рихтера рассердили его слова, лишь бы он не замыкался в себе снова.

Некромант отвернулся, даже спиной выражая негодование. Гном только диву давался, как люди умудряются это делать. У него бы так никогда не получилось. Рихтер помолчал какое-то время, а потом бессильно опустил голову на руки и сказал:

– Это отвратительно, поверь мне. Ты как будто заживо умираешь, становишься единым с липким, холодным тленом, что тебя обволакивает. Там нет времени в привычном понимании этого слова. Кажется, что прошла целая вечность, а ты все блуждаешь в пустоте, которая постепенно полностью заполняет тебя.

– Тебе было больно?

– Уж лучше бы было больно. Нет, я не чувствую боль. Я превращаюсь в мыслящее ничто.

– Мне сложно это представить, – заметил Дарий.

– Даже не пытайся. – Рихтер махнул рукой. – Это все равно ни на что не похоже. Слишком чужое… Я живу достаточно долго, и пришел к выводу, что дар некроманта противоречит человеческой природе. «Этому» не место среди живых, оно пришло с самой изнанки мира.

– Нельзя так уверенно говорить о столь страшных вещах. – Гном поежился.

– Ты же сам просил меня рассказать. Ну вот слушай теперь. Человеческое тело – это непроглядная чаща, где никогда не бывает света. После смерти оно распадается, а душа отлетает туда, куда только ей одной ведомо. Не знаю, куда именно… Все еще можно обратить вспять, если душа находится рядом, а тело не подверглось разложению. Для этого всего лишь нужна жизненная сила и немножко умения. – Рихтер горько и вместе с тем иронично усмехнулся. – И тем и другим волею судьбы я обладаю.

– Ты странный человек.

– Ты не первый, кто мне это говорит. Дарий, ты же прекрасно знаешь, что черные маги все очень странные. Такова наша природа.

– Вот как? А совсем недавно ты мне доказывал, что с этим покончено раз и навсегда и твое будущее связано исключительно с библиотекой. А теперь толкуешь о природе некромантов.

– Дарий, ты просто невыносим!

– Привыкай! Такова истинная природа гномов. И мой тебе совет: не пытайся убежать от самого себя. Ты рожден некромантом, и у тебя нет выбора. Выбор – это всего лишь иллюзия.

– Ты говоришь как проповедник общины фаталистов. Что-то раньше я не замечал за тобой такого. – Рихтер скормил Тремсу кусок сахара.

Жеребец с опаской принял подношение, но сахар сжевал в мгновение ока.

– Почему тебя боятся лошади, Рихтер?

– Не знаю. Может, чуют во мне хищника?

– А собаки не боятся. Я видел.

– Следишь за мной? – Рихтер горько усмехнулся. – Значит, все-таки не доверяешь.

– Неправда. Просто я невольно обратил на это внимание.

– Да, Дарий, знаю – ты почти такой же внимательный, как и я. – И Рихтер покачал головой, давая понять, что разговор закончен.

Он вскочил в седло. Гному ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Остаток пути они проделали в таком же быстром темпе, как и раньше. В Приречный они въехали, когда уже наступила ночь.

– Не вижу никакой реки, – сказал Рихтер, когда они проезжали через город. Оказалось, что имение Кривицы расположено на другом краю Приречного.

– Она здесь была когда-то. Небольшая речка. Потом выше по течению построили плотину, и река обмелела. А город продолжает стоять на прежнем месте. От реки осталось только высохшее русло, которое за годы занесло мусором. Его можно увидеть, когда сойдет снег.

– Не горю желанием, – буркнул Рихтер.

– Здесь вообще мало рек, поэтому край и зовут Сухой Пустошью.

– Интересно, как нас примут в имении?

– С распростертыми объятиями, – мрачно пообещал Дарий. – Налетит куча родственников, которые начнут опротестовывать завещание и требовать книги себе. Хотя, скорее всего, никто из них и читать не умеет.

– Ты серьезно? – Для Рихтера неумение читать граничило с неумением дышать.

– Большинство помещиков очень невежественны. И свой образ жизни они как реликвию передают из поколения в поколение, от отца к сыну. Всеми делами обычно ведает управляющий, которого они открыто презирают, но без которого не могут обойтись.

– А как же умерший коллекционер, в имение которого мы едем? Неужели он тоже был неграмотен?

– Я же сказал – большинство помещиков, а не все. Бывает, что и среди них попадаются уникумы. Но вот на родственников сия божья милость почему-то не распространяется. Боги! Кого только мне не приходилось у себя принимать! Ты бы их видел!

– Сочувствую. – Рихтер отпустил поводья, предоставив Тремсу немного свободы. Все равно они уже приехали.