Седьмая жертва

Кажется, они опять промахнулись. Обидно до соплей. И ведь так все складывалось удачно, как говорится, «в цвет», и мотив у Шувалова есть, причем не вымышленный, не надуманный, а вполне понятный, и, главное, он сам сделал что-то вроде «заявления о намерениях» еще четыре года назад. И ведет он себя подозрительно, по вечерам сшивается в каких-то местах, совершенно неподходящих для ученого и в целом приличного человека. И на приход мнимого участкового среагировал именно так, как реагируют люди с нечистой совестью.

И пистолет помчался прятать. И ведь пистолет-то у него действительно есть!

И все-таки выходило, что троих человек убил не он. Во всяком случае, застрелены они были не из чешской «збройовки», которую господин Шувалов намеревался закопать в лесу. Что же получается? Он оставлял на месте преступления, чужие отпечатки пальцев и записки, написанные чужой рукой, он убивал свои жертвы из совершенно другого ствола, а «збройовка» – ну что ж, это просто «збройовка», маленький аккуратненький пистолетик чешского производства, стреляющий практически бесшумно. Кто сказал, что у Шувалова может быть только одна единица огнестрельного оружия? Их вполне могло быть и две, и четыре, и десять. Пистолет калибра 7, 65 он уже куда-то задевал, может быть, не сегодня, а вчера или два дня назад. Тогда вполне можно предположить, что убийца – Шувалов.

Настя почти физически ощущала, как ее сознание раздваивается и течет словно бы параллельными курсами. Одна часть мозга думала о том, как доказать вину Шувалова, что еще нужно проверить, что выяснить, какую информацию получить, чтобы вывести на чистую воду этого хитрого убийцу с превосходным самообладанием и хорошей реакцией. Можно попробовать найти керамические рыбки, ведь если он оставляет возле трупов одинаковые фигурки, стало быть, у него есть некоторый запас. Где он? Найти бы их – и уже легче. Хотя, возможно, этих фигурок было у него только три, и он их все использовал. Но вдруг найдется еще хотя бы одна? Вдруг удастся найти другой пистолет и калибр у него будет 7, 65? Вдруг среди окружения Шувалова отыщется человек, отпечатки пальцев которого совпадут с теми, что обнаружены на фигурках? Или человек с тем же почерком… Ну хоть что-нибудь, хоть самую малую малость…

Другая же часть мозга пыталась понять, кто еще может быть убийцей-Шутником, потому что уже очевидно, что это не Шувалов. Но если не Шувалов, то кто?

– Але, гараж, – вывел ее из задумчивости голос мужа. – Ты спишь или мечтаешь о кренделях небесных?

– Я сплю, – тихонько проворчала Настя. – И не смей меня будить.

– Тогда слезь с компьютера, дай мне поработать. Для сна, между прочим, человечество придумало диваны.

Она нехотя встала из-за письменного стола и плюхнулась в кресло. Чистяков не торопясь устроился перед компьютером, достал из портфеля очки и коробку с дискетами. «Наверное, это и есть счастье, – лениво подумала Настя, глядя на Алексея, – сидеть дома в любимом кресле и смотреть на любимого мужа, который занимается любимой работой. Потом поужинать на тесной, но от этого не менее любимой кухне, лечь спать на мягкий любимый диванчик, утром выпить чашку… нет, две чашки любимого кофе и отправиться на тягомотную, изнурительную, грязную, но все равно любимую службу. Во всей этой идиллической картине есть только одно «но»: в каждый данный момент времени, и год назад, и месяц назад, и на прошлой неделе, и вчера, и сегодня по городу ходит некоторое количество людей, которые уже убили и будут убивать других людей до тех пор, пока я не пойму, кто они и где их искать. Есть другие преступники, и над теми же самыми вопросами бьются другие сыщики, но есть и те, жертвы которых на моей совести. Сегодня я не придумала, как их искать, и завтра умрут ни в чем не повинные люди. Конечно, далеко не каждая жертва убийства – чистый ангел с крылышками, который за всю жизнь мухи не обидел. На самом деле мой личный опыт, а он насчитывает уже больше десяти лет, показывает, что около восьмидесяти процентов всех убитых – это люди, про которых смело можно сказать: сами напросились. Криминальные разборки, обоюдные драки, ссоры в процессе совместного пьянства и так далее. Но какими бы они ни были, эти жертвы, что бы они ни натворили, никто не имеет права лишать их жизни. Даже государство этого права не имеет. Поэтому если я пытаюсь найти преступника, у меня ничего не получается, а он в это время кого-то убивает, я чувствую себя виноватой. И вот это чувство вины, отравляющее жизнь, перевешивает все прелести существования. Это куда меня занесло? Поток сознания… Начала с Шувалова, кончила за упокой».

– Леш, а мы ужинать будем? – спросила она осторожно.

– Вероятнее всего, – откликнулся Чистяков, не отрывая взгляд от экрана компьютера.

– А когда?

– Когда хочешь. Если хочешь сейчас, тогда тебе придется самой готовить.

Если можешь потерпеть – потерпи, я закончу работу и сделаю ужин.

– Леш, я не могу терпеть, – стыдливо призналась Настя. – Когда у меня задачка не решается, на меня страшный голод нападает, ты же знаешь. Может, найдем консенсус, как нынче модно говорить?