Седьмая жертва

Карен чувствовала, как тревожно стучит в груди сердце. Хотя она мечтала о том, чтобы добраться до постели и провалиться в долгий и крепкий сон, внутреннее напряжение, охватившее ее после того как они обнаружили местонахождение ранчо Фаруэлла, не позволяло расслабиться. Ей вдруг пришло в голову, что она наверняка бывала там совсем маленькой, и пусть даже не могла помнить об этом, сейчас она была рада тому, что ей повезло хотя бы в том, что мать сумела увезти ее оттуда, вырвав из цепких объятий больного разума Патрика Фаруэлла. Пожалуй, этим и исчерпывался список благодеяний, которыми она была обязана Линвуд.

Впервые за все время Карен вдруг по-настоящему осознала тот факт, что Патрик Фаруэлл приходился ей биологическим отцом. Ее собственная плоть и кровь, насильник и садист, серийный убийца… Видимо, ей придется еще не один раз обсудить с Уэйном Рудником эту тошнотворную коллизию: природа против воспитания. И то, каким образом она сумела оказаться по нужную сторону закона, охотясь за мужчинами, подобными ее отцу, тогда как сам он двинулся в противоположном направлении, демонстрируя полное неуважение к ценности человеческой жизни. Сейчас Карен казалось, что она никогда не сможет свыкнуться с этой мыслью.

Погрузившись в мысленные психологические дебаты, Карен откинула голову на подголовник кресла и смежила веки. Ей показалось, что она задремала всего на мгновение, но, открыв глаза, увидела, что их машина стоит у тротуара напротив штаб-квартиры оперативной группы, а Робби осторожно трясет ее за плечо.

…шестьдесят девятая

…Сейчас он здесь, вместе с одной из своих шлюх. Это та, которая ему нравится больше других. Я знаю об этом, потому что она часто бывает тут. Я начал строить планы несколько недель назад, начал думать о том, что могу сделать то, что делает и он, причем лучше него. Я даже начал предвкушать то, что мне предстоит. Но сейчас мне страшно. Я ведь никогда не делал этого раньше. Не то чтобы я не представлял себе, как и что следует сделать. Но что-то заставляет меня проявлять осторожность и сдерживаться. Но она здесь, лежит на кровати. В груди у меня щекочет, и я задыхаюсь.

Я должен сделать это! Я сделаю то, что он проделывает со мной. Вырублю его обрезком свинцовой трубы. Я купил ее недавно, в скобяной лавке Билли, когда шел домой с работы. Я готов. Я изобью сначала его, потом шлюху и уйду. И больше не вернусь сюда…

Он сидел за столом, тупо уставившись в мертвый экран компьютера, вспоминая то время, когда наконец оказался готов постоять за себя. Но в тот самый момент, когда он уже совсем было собрался действовать, явились полицейские и рели старого козла с собой. Они не заметили его, прячущегося в тайном убежище. Они защелкнули наручники на запястьях урода и ткнули его лицом в стену в нескольких футах от крошечного смотрового отверстия. Он еще успел подумать, что теперь-то они наверняка найдут его. Но им не было до него никакого дела. Они пришли только за старым ублюдком, почему – он так никогда и не узнал, потому что больше не видел его. Самое же главное заключалось в том, что теперь весь Дом принадлежал ему. Дом, ранчо, участок. Словом, все.

Поначалу он опасался, что папаша вернется. Но по мере того как дни шли, складываясь в недели, он понял, что остался здесь один, и стал считать себя полновластным хозяином. Никто не знал о нем, никто не приходил к нему. Он остался один. Он платил по счетам за электричество из денег, которые зарабатывал на бойне, воровал мясо на работе, готовил дешевые спагетти и еще что-нибудь простенькое в этом роде, что мог себе позволить, и чувствовал себя прекрасно.

Собственно говоря, он не мог желать большего. Огромный участок, масса укромных мест, чтобы закапывать тела, если он решит заняться подобными вещами. Но поначалу он даже не задумывался об этом.

Говорят, что мудрость приходит с годами. Должно быть, это правда, поскольку с течением времени он многому научился. И, следовало отметить, он и впрямь ощущал себя мудрым. Но, пожалуй, самое главное его умение заключалось в том, что он научился распознавать приближение конца. Он всегда говорил себе, что будет готов, когда придет его час. И вот сейчас он готовился к тому, что должно было случиться, и думал о том, как все пройдет и что он будет чувствовать при этом. Все случилось так внезапно, и вот он должен принять окончательное решение и сделать последний шаг. Здесь все началось. Начало встречается с концом, окончание проходит полный цикл, жизнь возвращается на крути своя.

Жизнь, в том виде, в каком мы знаем ее, должна вот-вот завершиться.

Жизнь должна вот-вот завершиться, сделав полный оборот. Ему было интересно, чем все закончится и что он будет чувствовать при этом.

…семидесятая