Седьмая ложь

Корешок на ощупь оказался шероховатым, из грубого хлопка. Наискось через всю обложку с задней стороны тянулась рваная, с зазубренными краями, прореха — как будто человек, державший записную книжку в руках, пытался защищаться ею. Найалл поднес ее к свету. Нет, похоже, ее все-таки использовали не для защиты, решил он, скорее, пытались засунуть в какую-то узкую щель, чтобы надежно спрятать от посторонних глаз, за батарею отопления, например. Наверное, в доме сильно топили, потому что на обложке остался опаленный след. Найалл почти не сомневался, что угадал, где Фиона прятала записную книжку от своей кровожадной тетки. Но вот что в ней? Мрачная, полная ужасающих подробностей повесть о пытках и издевательствах? Никому не известные номера счетов в банке? Возможно, даже карта, где спрятано сокровище?

— А ну, скатай губы, ты, идиот! — мысленно прикрикнул он на себя, пытаясь унять не в меру разгулявшееся воображение. — Это тебе не «Космобаза»!

Парень уже собирался открыть первую страницу, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Кто-то, прильнув изнутри к окну магазина, с беспокойством разглядывал его.

— С вами все в порядке? — осведомился кассир, толстяк в белом переднике, щеки которого имели приятный оттенок спелой сливы. Что-то в его голосе заставило Найалла поспешно спрятать книжку.

— Естественно, — буркнул он.

— Ну и хорошо, — кивнул мужчина, отвернувшись к экрану телевизора, по которому показывали регби, и впившись зубами в нечто, что на расстоянии здорово смахивало на внушительный ломоть кекса.

Найалл, кивнув, зашагал к табачному киоску, где его терпеливо дожидался оставленный утром велосипед, — интересно, не забыл ли он снова повесить на него замок, гадал почтальон. А то ведь угонят. Но велосипед оказался на месте. Перевесив рюкзак на грудь, Найалл привычным жестом тронул педали, на которых краска уже осыпалась, словно осенние листья. Выехав на Даблин-стрит, он задрал голову и увидел в вышине чуть заметно мерцающие в темноте огни — какой-то самолет, направляясь к городу, шел на посадку. Время близилось к полуночи.

Машинально крутя педали и торопясь поскорее добраться до дома, Найалл не видел, конечно, как два нетерпеливых духа, словно струйки тумана, скользят вслед за ним вдоль дороги. Не слышал он и слабого гневного шепота двух погибших девушек, которые так боялись, что их страшная смерть будет забыта.

Вот если бы записная книжка Фионы попала в руки самому неустрашимому Слэшу Брауну, уж он-то наверняка схватился бы за самую крупнокалиберную из своих лазерных винтовок и при этом постарался бы ни на мгновение не отрывать взгляда от руля велосипеда. В конце концов, два потерявших всякое терпение призрака, устав гнаться за Найаллом, пристроились рядышком на руле прямо у него перед лицом и только что из кожи вон не лезли, пытаясь заставить его поскорее открыть записную книжку и приняться за чтение.

К тому времени, как Найалл переступил порог крошечной однокомнатной квартирки, которую он делил с Оскаром, тот уже успел съесть все, что ему оставил хозяин перед тем, как уйти из дома.

Когда Найалл только приехал в город (из одной гнусной дыры на самом краю света, как он туманно объяснял), никто и никогда не называл район, где он решил поселиться, иначе как «Нам». Найалл поначалу не понял, что это значит, тем более что в его представлении это сильно смахивало на то, как пропахшие порохом ветераны вьетнамской войны обычно небрежно бросают «Нам».[11] Однако он достаточно быстро сообразил, что нагромождение безликих башен, воздвигнутых тут в расчете на прирост городского населения, просто сработало строго наоборот, превратив «Нам» в нечто вроде урбанизированного гетто, уродливого нароста на месте очаровательного квартала в духе древней восточногерманской республики.