Седьмая девственница

— Не слыхала этой истории? Ну, так я тебе расскажу. Двести лет назад одна из леди Деррайз родила чудовище — оно было просто ужасным. Они заперли его в потайной комнате и наняли сильного человека присматривать за ним, а людям сказали, что ребенок родился мертвым. Они тайно принесли в дом мертвого младенца и похоронили в фамильном склепе Деррайзов, а чудовище тем временем продолжало жить. Они ужасно его боялись, потому что он был не только уродлив, но и злобен. Говорили, что сам дьявол был любовником его матери. У них родились еще сыновья, и со временем один из них женился и привел молодую жену в дом. В свадебную ночь они играли в прятки, и жена отправилась прятаться. Это было на Рождество, и смотритель тоже хотел участвовать в празднестве. Он выпил такое количество медовухи, что заснул крепким сном, забыв ключ в двери комнаты чудовища. Молодая жена, не знавшая, что никто не ходил в это крыло дома, где, как говорили, обитают призраки, потому что по ночам чудовище издавало странные звуки, увидела торчащий в замке ключ, повернула его, и чудовище кинулось к ней. Он не тронул ее, потому что она была очень нежная и красивая, но она оказалась запертой с ним в одной комнате, и она кричала и кричала, пока те, кто должен был ее отыскать, не поняли, где она. Муж, догадываясь, что произошло, схватил ружье и, ворвавшись туда, убил чудовище на месте. Но молодая жена сошла с ума, а монстр, умирая, проклял всех Деррайзов и сказал, что то, что случилось с молодой женой, будет время от времени повторяться в их роду.

Я слушала как завороженная.

— Нынешняя леди Деррайз наполовину сумасшедшая. В полнолуние она выходит на болота и танцует вокруг скалы. За ней смотрит компаньонка, вроде сторожа. Это правда: так сбывается проклятье. Они обречены, говорю тебе, так что не стоит завидовать им из-за прекрасного дома и богатства. Но теперь проклятье кончится, потому что роду придет конец. Осталась только Джудит.

— Дочь той леди, что танцует вокруг скалы в полнолуние?

Меллиора кивнула.

— А ты веришь легенде о девственницах? — спросила я.

Меллиора поколебалась.

— Ну, — сказала она, — когда я стою там, среди этих камней, они кажутся мне живыми.

— И мне тоже.

— Как-нибудь ночью в полнолуние мы с тобой, Керенса, сходим посмотрим на них. Мне всегда хотелось посмотреть на них в полнолуние.

— Ты думаешь, в лунном свете есть что-то особенное?

— Конечно. Древние бритты поклонялись солнцу — я подозреваю, что и луне тоже. Они приносили им жертвы и дары. В тот день, когда я тебя увидела в стене, я подумала, что ты — седьмая девственница.

— Я так и догадалась. Ты испугалась… точь-в-точь, как если б увидела привидение.

— И в ту ночь, — продолжала Меллиора, — мне приснился сон, что ты замурована в аббатстве, и я отдираю камни так, что у меня сочится кровь из-под ногтей. Я помогла тебе освободиться, Керенса, но мне было от этого больно. — Она повернулась спиной к открывавшемуся перед нами виду.

— Пора домой, — сказала она.

Мы поехали обратно. Сначала в торжественном молчании, а потом нам обеим ужасно захотелось изменить овладевшее нами настроение. Меллиора сказала, что нигде в мире нет стольких легенд, как в Корнуолле.

— А почему? — спросила я.

— Я полагаю, что мы такой народ, с которым происходят странные вещи.

Потом мы пришли в игривое настроение и начали рассказывать истории о камнях и ручейках, мимо которых мы проезжали, стараясь превзойти одна другую и сочиняя все более и более забавные вещи.

Но ни одна из нас не была полностью поглощена тем, о чем мы говорили. Мне кажется, Меллиора думала о том своем сне, и я тоже.

Время пошло быстро, потому что один день был похож на другой. Я привыкла к этой размеренной и спокойной жизни, и каждый раз, приходя в наш домик навестить бабушку, говорила, как чудесно жить почти как леди. Именно так я это себе и представляла.

Да, подтвердила бабушка, так оно и есть, ведь я все время стремлюсь к своей цели, а это хороший способ жить, если цель хорошая. У нее тоже дела обстояли неплохо — лучше, чем когда бы то ни было. Она могла жить припеваючи на одни только лакомые кусочки, что я приносила ей из дома священника, а Джо — из дома ветеринара. А не далее как вчера Пенгастеры закололи свинью, и Хетти позаботилась о том, чтобы бабушке достался хороший кусок окорока. Она засолила его, и теперь у нее была пища на много дней вперед. Никогда еще бабушкина репутация не была такой прочной.

Джо был счастлив в работе, ветеринар высоко его ценил и время от времени давал ему пенни-другой за какую-нибудь особенно хорошо выполненную работу. Джо говорил, что у ветеринара с ним обходятся как с членом семьи, но ему даже все равно, как с ним обходятся, пока у него есть возможность ухаживать за животными.

— Странно, как хорошо все обернулось, — сказала я.

— Словно лето после суровой зимы, — согласилась бабушка. — Но не надо забывать, любушка, что опять должна прийти зима, что она непременно наступит снова. Не бывает так, чтоб все время лето.