Седьмая чаша

— Он не жалеет ни времени, ни усилий, — заметил Харснет. — Видимо, сначала он убил Локли, спрятал его и вернулся за миссис Бьюнс. А тело Локли где-то хранил до тех пор, пока вчера не перевез его в колодец водопроводной будки.

— А на то, что он вытворял с миссис Бьюнс, у него, наверное, ушла целая ночь, — добавил я.

— Как ему удалось справиться с ними обоими?

— Вероятно, он каким-то образом подсыпал им двейл. Может быть, пришел перед самым закрытием и уговорил их выпить с ним по кружечке пива. Он умный и горазд на выдумки.

— И теперь хочет, чтобы мы приехал и в ту деревню, — сказал Барак.

— Да. — Харснет посмотрел на меня. — Наверное, вы правы. Седьмая чаша каким-то образом изольется в той хартфордширской деревеньке. Я должен был поехать с ними!

Я был восхищен его смелостью, но не мог с ним согласиться.

— Нет, тогда не удалось бы потихоньку выяснить обстановку.

Коронер неохотно кивнул.

— Что же делать? — проговорил он голосом, в котором сквозило нечто близкое к отчаянию. — Кто станет седьмой жертвой? Один из нас? Какой-нибудь незнакомец? Или кто-то еще из аббатства? Возможно, этот несчастный уже убит и его тело ждет, пока его обнаружат?

— А если седьмой жертвой должен стать сам Годдард? — спросил я. — Нужно, чтобы кто-нибудь проверил, не случилось ли чего с молодым Кантреллом.

— Ага, — подхватил Барак, — что ему не дали по башке дубиной и не укатили потом куда-нибудь на тачке.

В голосе Джека зазвенела ярость, лицо его исказилось.

— Какой кровавый ужас придумает это чудовище на сей раз? Как он собрался устроить землетрясение?

Глава 37

Мы вернулись к нашим лошадкам. Сьюки и Бытие мирно пощипывали высокую траву, росшую вдоль внешней монастырской стены. Обернувшись, я посмотрел на ворота, к которым когда-то была прибита рука приора Хафтона. Мне почудилось, что я опять наяву вижу ее красный силуэт на фоне деревянной поверхности.

— Как много крови пролилось за последние десять лет! — вздохнул я. — Остается удивляться тому, что одержимость убийствами не заразила еще большее число людей.

На память пришел несчастный голый Локли, распятый на дне черного каменного мешка. Лицо мертвого Роджера виделось мне все реже, словно его заслоняли другие ужасы, происходившие в последние дни.

— Куда теперь? — спросил Барак. — Домой и ждать инструкций?

— Нет, давай-ка мы с тобой навестим юного мастера Пирса. Проверим, действительно ли он ворует. В Хартфордшир нам ехать все равно не скоро.

— А если старый мавр сейчас дома?

— Тогда придумаем какой-нибудь предлог для нашего неожиданного визита. И вот еще что, мне не нравится, когда ты его так называешь.

— Но я не подразумеваю ничего дурного. Уверен, его называли и похуже. Помочь вам забраться в седло?

Мы тронулись в путь. На ступенях часовни собрались с полдюжины нищих. Все они были убогими: двое опирались на костыли, лица других были болезненно бледными. Среди них я заметил и мальчика, который присматривал за нашими лошадьми в тот день, когда мы впервые приехали к Локли и миссис Бьюнс. Наверное, сначала бездомные находились внутри часовни, но выползли наружу, привлеченные необычной для них суматохой возле бывшего аббатства. Теперь они двинулись — кто пошел, кто заковылял — в нашу сторону, протягивая руки и нудными голосами выпрашивая милостыню.

— Прочь с дороги! — гаркнул на них Барак. — У нас срочное дело!

Мы поехали дальше.

— Надеюсь, Харснет не забудет допросить эту голозадую братию, — пробурчал Джек.

— Не забудет. Он человек дотошный и скрупулезный.

— И зануда, вам не кажется?

— В этом я с тобой согласен, богатым воображением коронер не блещет.

— Богомолец несчастный.

Я улыбнулся.

— Он ведь тебе с самого начала не нравился?

— Вы мне с самого начала тоже не понравились.

— Харснет лучше большинства из тех, кто действует именем короля. Он обладает принципиальностью и в то же время человечностью. Возможно, временами коронер бывает неповоротлив, но ведь он никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Предвидя ответ Барака, я сам произнес его:

— Впрочем, с таким еще никто из нас не сталкивался.

— Тут вы правы, — кивнул Барак и неожиданно спросил: — Знаете, что пугает меня больше всего?

— Что?

— Каждое убийство спланировано и совершено таким образом, чтобы показать нам: убийца умнее всех нас, вместе взятых. Каждую жертву он преподносит как свой охотничий трофей. С тех пор как мы занялись этим делом, произошло три новых убийства: Ярингтон, миссис Бьюнс, Локли…

— Я знаю. Убийца пытался отвадить меня от дела, напав сначала на Тамазин, а потом на меня самого, но когда из этого ничего не вышло, применил другую тактику, стараясь продемонстрировать, что может перехитрить нас.

— Но зачем? — спросил Барак. — Зачем?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Может, это тоже проявление его болезни.

— А теперь он сообщает нам свой адрес, — удивленно покачал головой Барак. — Вот уж это действительно форменное безумие.