Седьмая чаша

— Осталась ювелирная работа — выстроить систему доказательств. Главная проблема лично для меня — половинка купюры. Ясно, что возвращаться из-за рубежа Ликоманов не думал. Какие перспективы были у него там? Ну, продал бы он перстень за несколько тысяч долларов — хоть в Салониках, хоть в Афинах — любому меняле. И тотчас покинул бы Грецию. Там небезопасно: предъяви мы доказательства, что он уголовный преступник — и Греция, дружественная страна, выдала бы нам беглеца. Стало быть, Ликоманов решил улепетывать на Запад. И здесь на первый план выступает половинка купюры. Я провел небольшое исследование. У купюр в один, три и пять левов номер только с одной стороны. А вот на десяти- и двадцатилевовых номер дублируется. Теперь представьте: недостающая половинка хранится где-то в банковском сейфе или у некоего господина. Соединить половинки купюры воедино — значит утвердить некое свое право или полномочие  . О каком праве может идти речь? О праве жить на Западе припеваючи. Собрать плоды своей многолетней деятельности в качестве Джентльмена здесь, в Болгарии. Не обязательно все плоды — но, допустим, значительную часть.

— Возможно. Логично, — сказал полковник. — Жаль, что мы не знаем, кому, когда и где надо предъявить половинку нашей купюры.

— Да, не знаем. Последние дни я над этой загадкой только и бьюсь.

— А результат?

— Ликоманов мог и сам вывозить на Запад свои капиталы — думаю, для него это не было проблемой. Но почему так часто наведывался за рубеж Кандиларов? Италия, Швейцария, Франция, Австрия, Западная Германия. Откуда брал денежки на туристические вояжи скромный чиновник райсовета, мы уже знаем. В этом году, весной, он снова посетил Швейцарию. Не думаю, что его занимали красоты Альп или восхождение на Монблан. Уж не был ли Кандиларов посыльным Ликоманова? Не дело Джентльмена — рисковать по мелочам, можно нанять исполнителя. Ничего, что он урвет и себе кусочек, пусть и на свой счет положит две-три сотни долларов, бизнес есть бизнес. Но в нашем случае что-то разладилось в системе Ликоманов — Кандиларов. Слуга, видимо, проштрафился всерьез — на крупную добычу замахнулся.

— Так-так, ты на верном пути… И потому Ликоманов дал указание этому садисту Нанай Mapo увезти провинившегося на дачу и учинить там допрос с пристрастием… Постой, а не у Кандиларова ли была вторая половинка купюры? Не из-за нее ли он поплатился жизнью? Похоже, Траян, похоже. Эта половинка кое-что значила для Ликоманова, если так окрашена кровью.

— Остается выяснить, кому нужно предъявить нашу половину, — лукаво улыбнулся Бурский. — Кому, где, когда…

— Ты и это вычислил? — изумился полковник. — А ну-ка выкладывай!

— Думаю, что вычислил. Ход рассуждений такой: допустим, ценности хранятся в Швейцарии, ведь последний раз Кандиларов был именно там. Но где именно? У частного лица? В банке? Если в банке, то в каком — там их тьма тьмущая. Кандиларова пытали — и он выложил, кажется, все, и где находится вторая половинка купюры. Иначе он был бы еще жив, верно? Но адрес, возможно, пароль, код, имя человека в Швейцарии — разве этакая цифирь и иностранные буквы для интеллекта Нанай Mapo? Кандиларов, конечно же, написал все по-французски.

— Правдоподобно. Насуфов передал половинку и записку Ликоманову. А записку мы не нашли…

— Ничего удивительного. Мог выучить наизусть и уничтожить. Предъявлять ведь нужно полкупюры, верно? Но…

— Без «но» здесь никак не обойдешься, — сказал Цвета нов.

— Именно так. Помните, в вещах Насуфова нашелся жалкий блокнотик, дешевый, за шестьдесят стотинок, — такие продаются на каждом углу. Плененные часами «Сейко», мы не обратили на него внимания. Оно и понятно — все страницы были чистыми. Ни одной записи. Пусто. Но однажды меня осенило, и я пересчитал листочки. Сорок девять! Почему же не пятьдесят, как положено? Значит, кто-то оторвал первую страничку. Кто? Да Нанай Mapo! И передал Ликоманову. Что же было там написано?

— Кому, где, когда! — восхищенно сказал полковник.

— И слава богу, что Нанай Mapo не был склонен к писанине. А может, и специально купил блокнот перед поездкой на дачу.

— Погоди… Сумели прочесть текст, отпечатавшийся на втором листке? Силач Нанай Mapo давил на авторучку… И ты все это время молчал?

— Сумели, хотя он не так уж и нажимал. Этот кроссворд мы решали скопом, с помощью всевозможных средств и приборов. Вас интересует подробный рассказ о наших муках или конечный результат?

— О муках еще поведаешь. А сейчас — давай-ка листок с адресом!

— Я помню его наизусть: Лихтенштейн, Вадуц, Обердорфергассе, семнадцать, Резервербанк, герр Науман, десять — двенадцать.

— Значит, Лихтенштейн, — сказал полковник. — Не так уж далеко от Швейцарии. Герр Науман, говоришь? А цифры в конце — это не телефон. Похоже, указание на время. Допустим, с десяти до двенадцати. Оно понятно, люди на Западе занятые, не хотят, чтобы их целый день беспокоили. Придется и нам быть точными, как знаменитые швейцарские часы…

Эпилог