Седьмая чаша

— В Софию, в Софию. Нельзя медлить. Только вот заглянем в пещеру, полюбопытствуем, что в ней подлого.

— Тогда я позабочусь об отправке, — забеспокоился доктор. — Вряд ли найдется здесь холодильный микробус…

— Да, займись этой проблемой, пока мы сходим к пещере, — согласился Бурский.

В разговор вступил трассолог Минчо Пырванов.

— Когда будете забирать его, — сказал он доктору, — оставите мне одежду. И отпечатки надо снять.

Доктор взял набрякшую руку покойного и принялся рассматривать ее, словно хиромант. Рядом примостился Минчо с лупой наготове.

— Изрядно размок, — сказал, сощурившись, Брымбаров. — Кто знает, сколько дней он пробыл в воде.

— Кто знает, тот знает, — вздохнул трассолог. — Материала для идентификации — с лихвой. Как обнаружили тело — плавало на поверхности?

— Да нет, — ответил полковник Пепеланов. — Там, где он упал, было не очень глубоко. Камень лежал на дне, а тело плавало в вертикальном положении. Одни ноги торчали над водой — по колени…

— Руки, ноги, — бормотал между тем бай Минчо. — Тут мне, пожалуй, больше всего туфли его помогут.

Склонившись над туфлями, он сосредоточенно разглядывал их в сильную лупу. Все подошли к трассологу ближе. Туфли были черные, блестевшие, точно лаковые, с высокими каблуками. Обыкновенно такие носят низкорослые мужчины.

— Что ты обнаружил там, бай Минчо? — спросил Шатев.

Тот продолжал, посапывая, исследовать каждый квадратный сантиметр кожи. Затем развязал шнурки и как фокусник, вроде бы и не дотрагиваясь, ухитрился снять туфли.

— Та-ак… — проговорил наконец трассолог с нескрываемым азартом. — Та-ак, мои миленькие!..

— Ну что ты, бай Минчо, резину тянешь! — не выдержал Шатев. — Интересным хочешь прослыть, да? Загадочным?

— И зачем мне быть интересным, а тем паче загадочным? — невозмутимо ответствовал тот. — Известно, что здесь можно найти. Уж не сокровища царя Соломона. Отпечатки пальцев, чего же еще. Очень отчетливые… Вот, гляди — последние!

— Его отпечатки?

— Да не его. Гляди по их расположению: кто-то держал его за ноги. За туфли, если точней. Но не спешите! Для верности надо и с его отпечатками сравнить. — Он обернулся к Пепеланову. — Извините, товарищ полковник, никто из ваших к туфлям не прикасался?

— Нет-нет! — ответил полковник. — При мне его вытаскивали. За ноги и под мышки. А к обуви — ни-ни.

— Будем надеяться. — И бай Минчо снял со стола туфли — осторожно, как величайшую ценность.

Все, кроме Брымбарова, потянулись к автобусу. Надо было попасть в село Петровско, поговорить со спелеологами, затем и в пещере побывать.

Пепеланов любезно предложил их сопровождать, что было весьма кстати: полковник был в униформе и его погоны отворят любые ворота и уста. Наверняка и ему интересно было поработать с коллегами из Софии.

Откуда-то вынырнул Лилков — и сразу посыпались как горох всевозможные байки из его перенасыщенной информацией журналистской жизни. Шофер и Тодорчев слушали, раскрыв рты, хотя кое-какие из этих историй попахивали выдумкой, но рассказчик Пухи был отменный.

Когда он ненадолго примолк, Бурский представил его полковнику. Тот был ошарашен: не нравилось ему присутствие постороннего человека в оперативной группе, ко всему прочему журналиста.

— Ну вы и промахнулись, не взяв меня в морг! — заливался Лилков. — Я б вам таких снимочков нащелкал — закачаешься. «Кодак» — это вам не фунт изюма! — Он похлопал по футляру.

— И без «Кодака» как-нибудь управимся, — пробормотал, насупившись, Пепеланов. Он наклонился к Бурскому и спросил шепотом: — Кто этот гражданин, чего он тут потерял?

Лилков был крупный мужчина ростом около двух метров, да к тому же склонный к полноте. Рядом с таким громилой низенький и худенький Пепеланов не очень-то смотрелся. Даже сам этот контраст мог стать причиной нерасположенности их друг к другу. Поскольку перчатка была брошена, Пухи изготовился достойно ответить на вызов — в таких ситуациях он чувствовал себя как рыба в воде. Бурский поспешил пресечь назревающую ссору — все-таки он руководил важной операцией, он представитель центрального руководства.

— Я пригласил товарища Лилкова нас сопровождать… Он мой старый друг и сокурсник, тоже юрист.

— А если растрезвонит?

— Не беспокойтесь. Ни строки не опубликует без нашего ведома.

До самого Петровского слушали об охотничьих подвигах Пепеланова. Бурский отмалчивался — он всю жизнь питал отвращение к убийству беззащитных животных. Лилков со стажером негромко переговаривались на заднем сиденье, и беседу с полковником поддерживал в основном бай Минчо да изредка вступал Шатев.

В Петровском прежде всего разыскали председателя местного клуба спелеологов Станачко Станачкова (он работал в общинном совете), который рассказал следующее.