Second Hand

Ей даже юриста толкового нашли, заканчивает институт, все ему интересно, потому что внове. Ему же нужна практика, может, и правда, проникся. Пристал как этот, что да что там случилось, ты мне скажи, а то я тебе не смогу же помочь. А она плетет о краже, о джинсах, о которых — забыть, да и все. Понятно же, что не вернет. Значит, здесь что-то другое. Злость на нее давно у меня прошла. Идя по городу в ее джинсах, нередко думаю, хорошо бы ее встретить. Я бы с ней ничего не сделал, а только показаться: ну что, дура, взяла? Вот, видишь, какие они стали, совсем обтрепались, пока меня ищешь. Даже несколько раз проехались с ним по центру. Не встретили. Хороший мальчик, только наивный. По многу раз обсудив с приятелями то, что с ней приключилось, молодой юрист хотел тем не менее вытянуть признание из нее, не сдавалась Света.

В училище у нее совсем уже плохи дела. Все обсуждают за спиной, шушукаются, кто перестал здороваться, кто, наоборот, преувеличенно вежлив и внимателен. В глаза заглядывает, чтобы она, значит, призналась. Администрация давно косо смотрит за несколько устроенных ею тайных выставок, которые ни для кого не тайна. Наушников полно, все следят друг за другом, доносят и друг друга боятся. А тут и вовсе там решили, что она вообще такая. Но она не боится никого. Если бы встретила, убила, если бы у тебя был пистолет, застрелила бы? дурашливо спрашивал Капкин Петр. Сейчас нет, сейчас, конечно, прошло, от-ве-ти-ла Све-та. А тогда? Конечно бы застрелила, очень злая на него.

Упорно. Ходила по городу одна, уже ни на кого не надеясь. И на вокзал, и в ту их столовую, где сразу после было появляться, а тут, видно, понадобилось. И еще в кое-какие места с такими же, она знала, вроде него. Как в воду канул. В училище постепенно забылось, и все пошло своим чередом. То есть с другими, то есть с прежними, обычными проблемами своими. Но она-то знала, что где-то рядом смеется над ней. То соберутся исключать, то опять само собой утрясется. С Катькой пожили и опять расстались, но уже спокойно, без надрыва. Начала пить и тоже бросила. Просто переехала к своему парню, что хоть понятно. У Светы парня не было.

То есть он был, конечно, но не здесь, к нему еще ехать и ехать. Играть не хуже мерзавца, и теперь с гитарой не расстается. С ней за плечом и бродила одна по городу. Но все было напрасно. Родители приезжали: один раз отец, в другой — мать. И она к ним однажды. Не застала, куда-то отъехал в тот раз из города. Теперь жила с тремя молоденькими девчонками-нацменками, в шутку изображающими лесбиянок, что ей тоже в вину. Потому что привыкли уже все, будто бы дурно на них влияет. Ну, рассказывала. Отец в свой приезд сходил к директрисе, чтоб не залупалась, бог знает, надолго ли поможет. Что, дура, взяла? Вот, видишь, какие они стали, совсем обтрепались, показывает на штанины в той же столовой, где познакомились, занял очередь за ней. А она-то думала, кто ей там из-за плеча. Восторг и облегчение испытывает она. Чего молчишь, меня из-за тебя чуть за жопу не взяли.

Во-первых, теперь можно будет наконец бросить гитару. Во-вторых, докончит ту картину, помнишь? до сих пор стоит в углу. В его глазах что-то показывается, показывая. Он никогда не ценил ее живопись и вообще не понимает, как можно ею заниматься всерьез. В-тре Но со стихами было непонятно. Они могут быть отнесены и к тому, и к этому. тьих, летом поедет опять и дождется все-таки Володю, пронося мимо него поднос, а он плетется за ней. Но они же тоже понимают, с кем имеют дело, а ты думала как? Ставя поднос на стол и его разбирая. То я, а то ты. Прямо напротив него, не глядя на него. Я вот стукну тебя по голове, и мне ничего за такую, как ты, не будет. Но я не стукну, обещает он ей, а она думает, что поэтому их на всякий случай продолжит сочинять, а там поглядим.

Она весело глядит на него. А до этого и глаз не поднимала. И зря. История ему очень понравилась прежде всего тем, что почему-то не была литературой. Любя загадки, он задумывается над этой.

Вроде бы все для этого есть: мелодраматический сюжет, противоречивый характер героини, большая редкость, и, наконец, совсем уж необыкновенная в устных рассказах многолинейность повествования. Несомненно, черты письменной, профессиональной литературы, основное значение традиционно придающей действиям и психологии, чем и была ему всегда ненавистна. Даже характеры эпизодических персонажей и те: начинающий юрист, милиционеры, старуха-хозяйка в приотворенной двери…